Договор на одну тайну

— И она ждала его тридцать пять лет, — с надрывом проговорила Монро. — Пока не получила достоверных сведений о его смерти.

— Печальная история, — пробормотал Эквадор. — А чего ж этот граф так долго барышню мучил?

— Он, православный, несколько лет ждал разрешения на брак с католичкой, но умер где-то под Красноярском.

— Кончита, ты католичка?

— Я атеистка.

— Я тоже. И это значит, нам ничто не помешает соединиться. — Эквадор жарко поцеловал ее руку. — Только не верю я этому Резанову. Поматросил девицу и бросил. А она, дура, ждала…

— Как и Пахомова, — вернулась к теме обсуждения Монро. — От мужа пряталась, чтоб не помешал уехать с любовником. Но, как видно, тот вычислил ее и умертвил.

— Потому что турецкий граф Резанов не вернулся за своей русской Кончитой, — подвела итог Лизетта. — Как правильно сказал Эквадор, поматросил и бросил. Одно дело кружиться с красивой русской женщиной, другое — брать за нее ответственность. — И, зашмыгав носом, ушла в туалет.

— У нее тоже были отношения с моряком, — разъяснила Монро. — Только с румыном. Он три раза в год приходил в наш порт и всегда встречался с Лизеттой, она тогда еще в школе работала. Обещал жениться, с собой увезти. Расписывал, как жить будут. В каком доме. На этот дом он у Лизки деньги и вымогал. И эта дура давала. Сначала копила, от своей зарплаты откладывала, потом стала занимать, а в конце концов кредит взяла под какие-то страшные проценты. Не стоит и говорить о том, что как отдала она жениху эти деньги, больше его не увидела. Семь лет прошло с тех пор. Она все еще выплачивает долги. И плачет…

Леша сам готов был расплакаться. Он видел перед собой не жриц любви, похотливых или алчных самок, а женщин с изломанной судьбой.

— Ты их больно-то не слушай, — шепнул Эквадор. — У каждой шалавы есть рвущая сердце история. Не всегда правдивая.

— То есть Лизетту не кидал моряк из Румынии?

— Фифти-фифти. Может, да, а может, нет. Просто я смотрю, ты расчувствовался, а этого делать не надо. — Эквадор отвернулся от Леши, чтобы запечатлеть на шее Кончиты смачный поцелуй. — Девочка моя, а не уединиться ли нам?

— Как скажете, граф.

Боцман тут же поднялся, закинул свою избранницу на плечо и поволок в одну из комнат, сокрытых за дверью. Едва они скрылись, Монро пересела, заняв ближайшую к Земских позицию. Можно сказать, «нога к ноге». Едва их тела соприкоснулись, барышня томно прошептала:

— Морячок, может, последуем за ними?

— Нет, давай тут останемся. Так хорошо сидим.

— Ты меня не хочешь? — Леша не знал, что ответить. А Монро еще больше распалилась: — Тебе Лизетта больше нравится?

— Вы обе прекрасны, но каждая по-своему.

— То есть ты будешь нас обеих? — услышал Земских голос «инженю», она вышла из туалета.

— Девочки, а давайте проведем последующие часы в простой болтовне и веселье?

— Выходит, ты брезгуешь нами?

Леше всегда думалось, что проститутки только и мечтают о том клиенте, которому не надо секса. Но, как оказалось, нет. Они обижаются, если их не вожделеют. А поскольку Земских были симпатичны обе жрицы любви, он не хотел их обидеть.

— Я болен, — выдал он. — Смертельно. И пришел сюда, чтобы провести время в компании приятных женщин.

— Чем болен? — Лизетта тоже села рядом.

— У меня рак. Последняя стадия.

Барышни ахнули и вцепились в его руки. Монро в левую, «инженю» в правую.

— Простаты? — спросила последняя.

— Нет, желудка.

— Значит, младший морячок, — Монро указала на пах Алексея, — фурычит?

— Утренняя эрекция есть? — перевела или полюбопытствовала Лизетта.

— Все функционирует. Но… Нет желания.

Барышни заговорщицки переглянулись и стали гладить Земских, одна по груди, вторая по бедрам.

Леша испугался:

— Девочки, я не потяну вас двоих! У меня ни разу не было секса втроем, и я даже технически не знаю, что делать…

— Тебе ничего делать не надо, — шепнула ему Монро.

— Мы сами, — выдохнула ему в ухо Лизетта. — Просто расслабься…

Земских мысленно забегал по комнате, вырывая при этом волосы, но внешне остался спокойным. И дал девочкам увести себя в «нумера».

Глава 5

Дочка сидела перед компьютером с таким лицом, будто только что выиграла олимпиаду и в ее руках медаль, а не пучок волос.

— Я сделала это, ма! — радостно возопила Лена, увидев на мониторе Ольгу.

— Что — это?

— Состригла чертову косу!

— Ах, вот что у тебя в руке…

Волосы свои Лена не любила, они были кучерявыми и рыжеватыми, а ей хотелось прямые и темные, как у мамы. Но стричь их не давала, потому что в детстве начиталась библейских легенд и надумала, что в волосах заключается сила не только у Самсона, но и у нее. Чтобы снять обсеченные концы, Оле приходилось уговаривать дочь неделями…

И тут такое событие — Лена состригла косу!

— Повернись, — попросила Оля.

Дочка крутанулась. У нее оказался бритый затылок, хотя, когда она сидела передом, можно было подумать, что волосы забраны в хвост, а челка выпрямлена и покрыта лаком.

— Ничего себе, — ахнула Ольга.

— Что скажешь?

— Тебе очень идет эта прическа.

— Правда?

— Да, мне нравится. Как ты решилась?

— Захотелось что-то изменить в жизни, и, как любая представительница слабого пола, я начала с волос.

— Дите, ты меня пугаешь.