Договориться с народом. Избранное (сборник)

Гоголь с юности мечтал стать великим человеком (что естественно для романтически настроенного юноши), хотя долго не знал, на каком именно поприще он осуществит свое призвание. Иной раз рисовалась ему карьера чиновника, который принесет великую пользу Отечеству. Не менее привлекательной казалась ему и судьба писателя, но не какого-то сочинителя пошлых и развлекательных романов, а учителя народа или даже всего человечества, которое, как он был убежден, идет неправильным путем, хотя прямой и ясный путь очевиден, но почему-то упорно не замечается людьми на протяжении тысячелетий. С годами у юношей, столкнувшихся с реальностью, мечты о великих деяниях проходят (вспомним «Обыкновенную историю» Гончарова). Не то у Гоголя. Он приехал в Петербург хотя и молодым, но уже сложившимся человеком (многие современники утверждали, что он, взрослея, внутренне не менялся), и юношеские мечты для него оставались путеводной звездой до конца дней. Он хотел спасти Россию от, казалось ему, страшной опасности, и слова генерал-губернатора и князя, которые я приводил ранее, с призывом к всенародному подвигу спасения Отчизны, выражали и мысли Гоголя. Короткий опыт служения Отечеству в качестве чиновника не только показал, что это поприще не для него, но и породил в Гоголе стойкую неприязнь к чиновничеству. Оставалось поприще писателя.

Как отмечал Александр Привалов, Нежинский лицей, который окончил Гоголь, был, по сути, почти обыкновенной гимназией и не давал таких познаний, как лицей Царскосельский. Но все же у его выпускников было представление о главных героях европейской и только еще становящейся русской художественной литературы, – героях, которые, при всех их слабостях и падениях, несут в себе возвышенные, благородные начала. В лицее была библиотека, в которой находились и книги авторов, не входившие в школьную программу, и любознательные юноши при желании могли их читать.

Когда Гоголь задумал и все более глубоко осмысливал свою поэму, ему, вероятно, казалось, что образ Чичикова достоин встать в один ряд с всесветно известными литературными героями. С теми, которые пробуждают и вечно будут пробуждать лучшие человеческие чувства и воспитывать благороднейшие качества в сердцах читателей.

Конечно, Чичиков – не Гамлет и не Фауст, не Дон-Кихот и не благородные герои Шиллера. Но у него есть и преимущества перед теми героями. По замыслу Гоголя, Чичиков, с детства воспитанный в духе идеи о всепобеждающей силе копейки, запутавшийся в махинациях с «мертвыми душами» и в гораздо более тяжких проступках, подчас на грани уголовного преступления, затем под влиянием встречи с положительным героем, человеком святой жизни, преображается. Он сам становится праведником, а далее и светом для других, начиная «цепную реакцию» добра. Как Чичиков после беседы с Костанжогло уже грезил о праведной жизни помещика, мудро ведущего свое хозяйство и наставляющего своих крепостных уму-разуму, выполняя тем самым обязанности дворянина перед государством и христианина перед Богом, так и Гоголь уже видел своего героя на пути к преображению. Можно ли было бы тогда, в случае должного воплощения авторского замысла, считать, что образ Чичикова – это один из самых глубоких образов мировой художественной литературы? Не в том качестве, в каком он уже таковым является, как персонаж в основном отрицательный – обходительный, благопристойный мошенник. А в совсем ином – как всеобщий примиритель, самого себя переделавший в христианском духе и помогающий проделать такой же путь от мрака к свету другим? А Гоголь обещал, что он покажет, наконец, миру не только преображенного Чичикова, но и целый сонм других героев, величавые образы русских людей, доблестных мужей, богатырей, исполненных благородных качеств, девицы невиданной душевной и телесной красоты.

Случаи полной переоценки героев литературных произведений не так уж редки. Обломов долго воспринимался просто как лентяй, предпочитавший валяться на диване, а не заниматься делом. Но в давних дневниках Михаила Пришвина, а затем в книге Юрия Лощица «Гончаров» (серии ЖЗЛ) я прочитал, что Обломов – вовсе не лентяй, это натура героическая: если он загорится великой идеей, то пойдет на любой подвиг ради нее и совершит удивительные дела. А если великой идеи нет, то заниматься теми делишками, каким предается большинство обычных людей, ему не интересно, уж лучше тогда на диване поваляться.

К.Леонтьев считал: Обломову противопоставлен в романе Штольц, всегда занятый делом, точнее, приобретательством. Но Штольц – немец, и ему такая деятельность вполне подходит. Чичиков, если хотите, это русский Штольц, тоже занятый приобретательством. Но если Штольца никакая идея с пути приобретательства не повернет, то Чичиков, кажется, и в пылу погони за выгодой будто ждет какого-то дела, более достойного.