Договориться с тенью

И тут, как ком с горы, явился какой-то красавец фриц, который собрался за просто так взять да охмурить его жену! Павел не просто заволновался, он испугался не на шутку. Надо было что-то срочно делать. Припугнуть немчуру надо бы, объяснить, что это его, Павла, женщина. И пусть фриц валит в свою Германию. Однако немецкого языка Павел не знал, да и английского тоже. Набить немцу лицо — не вопрос, можно даже инвалидом сделать. Где гарантия, что это разрешит проблему? София ещё больше возненавидит Павла. Если сейчас она, по-видимому, только слегка влюблена в немца, то, искалечь он фрица, к влюбленности София прибавит пресловутую славянскую жалость, и тогда пиши пропало. Эти женщины порой не различают, где любовь, где жалость, изливая свою доброту душевную на объект, который чаще всего не достоин этой доброты.

Павел подошёл к вопросу прагматично. Он постарался влезть в шкуру немца, понять его и сразу сообразил, что нужно сделать. Если немец приехал в Крым к двум интересующим его объектам — картинам и Софии, то по крайней мере первый из них можно убрать со сцены. Значит, одним поводом для приезда будет меньше. Сюда добавится раздражение и разочарование в связи с утратой объекта, а возможно — и злость на граждан этой страны. На кого всё это излить? На ближнего, кто окажется рядом. А рядом — она. Таким образом, любовь, если это любовь, находящаяся в зачаточном периоде, быстро зачахнет. Нет картин — и нет проблем!

Павел срочно созвал своих ребят, и за день они разработали план. Этой же ночью из Одессы к ним на помощь выехали два специалиста. Павел, пребывавший пятнадцать лет в спортивной среде, имел не только пару десятков кубков, вымпелов и медалей за спортивные подвиги, но и верных друзей из этой среды, которые могли решить любые проблемы по жизни и исполнить за деньги любые желания. Ну, разве что кроме одного — в космос слетать.

Операция прошла, как говорится, «без пыли и шума». Перепуганный охранник был готов сам снимать картины с крючков, когда перед ним материализовались люди в балаклавах со стволами в руках, и повторил то, что ему велели: никого не видел, ничего не слышал и вообще — впал в летаргический сон. У охранника были любимые внуки, дачка за городом, где летом он выращивал помидоры, и больная печень, приступ которой не заставил себя долго ждать. Он ухватился за бок, со спокойной совестью улёгся прямо на пол и, выждав положенное время, сообщил о краже картин. Похитители были уже вне досягаемости.

Четыре картины неизвестного фламандского художника ушли в Одессу в качестве оплаты за услугу. Шесть — наследие красавца Германа — были надёжно спрятаны в котельной Витькиного дома. Павел пока не решил, что с ними сделает. В крайнем случае, если возникнет такая необходимость, картины будут сожжены.

После этого события прошло сорок дней. Немец отправился восвояси — в свою Германию. София на контакт с Павлом не шла, даже трубку не брала, когда он звонил.

Сегодня, встретив рассвет в больничной палате, Павел внезапно и очень остро осознал, что смертен и в любой момент может умереть, что все эти дни, месяцы, годы, проживаемые без Софии, могут так и не увенчаться их встречей и примирением. Что тогда? Всё, чего он достиг за это время, не имеет смысла без неё, потому что всё, что он делал, было для неё. Она должна увидеть и понять, что он не худший из мужчин. Он любит, и не важно, что они сейчас не вместе: она постоянно присутствует в его мыслях, в его душе. Но любит ли она? Павел всегда был уверен, что любит. А вдруг уже разлюбила? Как узнать — чтобы наверняка? Может, он заблуждается, думая, что со временем она забудет о случившемся и обязательно простит? А если уже забыла — и о том, что было, и о нём?

Павел занервничал, поднялся с кровати, открыл окно, закурил. Снова сердце молотом забухало в груди, голова закружилась. «Нет, так дело не пойдёт. Надо выяснить. Я не хочу больше ждать», — подумал он.

Дверь открылась. Вошла пожилая медсестра со шприцем в руках.

— Доброе утро. Ложитесь, я вам укол сделаю.

— Доброе. Скажите, а вы давно нам тут вкалываете? Жмуриков приходилось видеть? — попытался пошутить Павел.

Но его глаза были совсем не радостными.

— Вкалываю давно, а вот про жмуриков лучше не будем. Не стоит день начинать так «оптимистично».

Медсестра, словно играючи, хлопком сделала укол. На выходе повернулась к Павлу:

— Ох, и слабый вы народ, мужики! Раз под ребром кольнуло, а он уж и помирать собрался!

17

От хироманта Павел вышел потрясённый. Так задумался, что пошёл не к своей машине, а в противоположную сторону. Опомнился, вернулся. Сел за руль, закурил сигарету. Сидел, курил и просто смотрел на прохожих. Было ощущение, что бежал-бежал, куда-то очень спешил, боялся опоздать и вдруг увидел, что всё-таки опоздал. И бежать уже не надо, можно расслабиться и подумать, что делать с образовавшейся уймой времени.