Договориться с тенью

— Не думаю, Ева, что ваш фарфор уступает дворцовому, — София сделала тётушке комплимент, рассматривая на свет чашку, из которой только что выпила чай.

— Спасибо, дорогая, с тобой чрезвычайно приятно общаться, — улыбнулась Ева. — Боюсь к тебе привыкнуть и плакать при расставании, — с грустью промолвила она, и София поверила, что в этом признании есть немалая доля правды.

— Ева, а мы сможем отправиться на экскурсию по Рейхстагу? — поинтересовалась София.

— Конечно, всё, что ты хочешь. Мы можем подняться на Рейхстаг вечером. Ты будешь под впечатлением от вида звёздного неба и ночного города, усыпанного разноцветными огнями! А завтра погуляем на площади бывшего «советского» Берлина — Александерплатце. Кстати, ты знаешь, в честь кого так названа площадь?

Ева хитро прищурилась, внимательно разглядывая Софию в утреннем свете.

— В честь русского царя Александра Первого, посетившего Берлин в 1805 году для заключения союза с Фридрихом Вильгельмом Третьим против Наполеона, — не задумываясь ответила девушка.

— Да, ошибки быть не может: я уверена, ты внучка моего отца! — удовлетворённо произнесла Ева.

24

Уже три дня София гостила у Евы. Они побывали и в замке Шарлоттенбург, и в Рейхстаге, у знаменитого «Чекпойнт Чарли» — на границе советской и американской зон, напоминавшей о Берлинской стене. Погуляли у Фонтана дружбы народов на Александерплатце, сверили свои часы с Мировыми часами, шкала которых показывает время в различных столицах мира. И, конечно, очень много общались. Ева действительно задавала вопросов больше, чем София. Её интересовала страна, в которой родилась племянница, её семья, политика, культура и обычаи украинского и русского народов.

Они ужинали в ресторане и беседовали.

— Ева, а у вас есть ещё родственники? — спросила София.

— Да, три кузена в Америке. Но я никогда их не видела. У моего отца был младший брат, значительно младше его, кажется, лет на пятнадцать. Некоторые немецкие женщины до сих пор, следуя примеру королевы Марии-Терезии, у которой в своё время было шестнадцать детей, рожают много и далеко не в юном возрасте. Такова была и моя бабушка. Правда, дети в то время выживали не все. Таким образом, из семи детей осталось только два мальчика — мой отец Пауль и его брат, дядя Зепп. Дядя во время войны служил в танковых войсках СС. К концу войны он был в высоком чине. Я плохо в этом разбираюсь, но отец рассказывал, что в двадцать четыре года он уже получил из рук Гитлера высокую награду — рыцарский крест. А когда война так постыдно для немцев закончилась, дядя мгновенно сориентировался — не дожидаясь Нюрнбергского процесса, бежал в Америку. Там он женился на американской вдове, взял её фамилию и получил в приданное сеть прачечных. Думаю, это было закономерное явление: желание отмывать грязь, в которую дядя влип по молодости, преследовало его всю жизнь. Незадолго до своей кончины он приезжал в Германию. Мы много беседовали. Он уже не помнил, что гордился своими наградами, и этот факт трактовал по-новому. Например, он рассказал мне, что когда получил рыцарский крест и услышал речь Гитлера, то сразу понял: девятьсот девяносто девять лет «тысячелетнего» рейха уже прошли. Он пожалел, что оказался втянутым в эту историю. Очень критиковал Гитлера за его непрофессионализм и недальновидные решения. Дядя Зепп вспоминал, как однажды высказался в кругу военных, что готов сложить все свои награды в ночной горшок и отправить фюреру. Хорошо, что никто не донёс на него, рассказывал, что очень рисковал, отказавшись расстреливать евреев, когда немецкие войска вошли в Киев. Он заявил, что намерен воевать с достойным противником, а не с беззащитными стариками и женщинами. Не знаю, как там было на самом деле, однако в какой-то момент мне показалось, что дядя Зепп выдаёт желаемое за действительное и ему стыдно за свои прошлые подвиги. Не только ему — многим немцам. Теперь нас вынудили пригласить в страну евреев, во искупление грехов. Не всем немцам это по нраву…

Тут Ева спохватилась и резко поменяла тему разговора: она вовремя вспомнила, что отец Софии тоже еврей.

— Дорогая, расскажи мне о Германе. Мы можем пригласить его к нам, если хочешь. Ты писала, что он живёт в Мюнхене.

София сидела, как молотом, прибитая информацией, что брат её деда был эсэсовцем да ещё отмечен высокой наградой из рук самого Гитлера! «Наверное, было за что. Такие награды так просто не давали. Это, кажется, равносильно нашему Герою. Вот так веточку откопала я в моём гнилом генеалогическом древе!» Она с трудом переварила эту новость и решила, что подумает об этом завтра. Как её любимая героиня Скарлетт из романа «Унесённые ветром». А сейчас надо поддерживать беседу и не терять самообладания.

— Да. Но не думаю, что это удобно. Я сообщала, что скоро буду в Германии. Если захочет, позвонит сам.

— Но что-то я сегодня не слышу твоего телефона, — улыбнулась Ева.