Доисторические и внеисторические религии. История религий

Современное шамановедение различно объясняет сущность общения шамана с духами. Одни (Э. Арбманн, Ж. Пуйон, Дж. Льюис) уверены в том, что шаман – хозяин духов, их господин; другие (X. Финдзейн, К. Хэмфри), что он – утративший собственную личность раб демонов.[551] «Тот, кто способен к контролируемой одержимости, становится господином духов и известен в Арктике как шаман», – утверждают первые.[552] «Существенным фактором является вера в то, что личность подверглась „вторжению“ сверхъестественного существа и что временно она находится вне самоконтроля, „Я“ подчинено влиянию „вторгшейся силы“», – полагают вторые.[553] Этнографический материал говорит о верности обоих утверждений. Шаман может быть и игралищем духов, и их повелителем. Но стать шаманом против воли духов невозможно – с этим согласны все приверженцы шаманства.

Не люди выбирают духов, но духи избирают людей. «Решающим условием становления халака (шаман у семангов Малайи. – А. З.) независимо от того, передается ли эта профессия по наследству или нет, является сон, в котором будущий шаман видит, что он встречается с тигром или с верховным божеством Так Перном», – пишет Е. В. Ревуненкова.[554] Призвание к шаманству во сне распространено повсеместно,[555] но редко сном все и ограничивается.

А. Шренк обнаружил факт насылаемой духами шаманской болезни у ненцев задолго до описания этого феномена религиеведами. Путешественник отмечал: «Они являются ему в различных видах, как во сне, так и наяву, терзают душу его разными заботами и опасениями, особенно в уединенных местах, и не отстают от него до тех пор, пока он, не видя более никаких средств идти против воли божества, не сознает наконец своего призвания и не решится последовать ему».[556] Современный исследователь религиозных практик ненцев резюмирует это замечание полуторавековой давности: «Для того чтобы стать шаманом, недостаточно было иметь среди предков шамана, нужно было активное вмешательство духов, которые понуждали данного человека к шаманской деятельности. Шаманское звание принималось не с радостью, а как тяжкое бремя».[557]

Русский исследователь Сибири Вильгельм Радлов (1837–1918) описал шаманское призвание у алтайцев еще в 1870-е годы: «Способность к шаманскому действу, знание его является наследственным… При этом будущий шаман не получает от отца ни уроков, ни наставлений, он и не готовится к этому занятию – нет, шаманская сила приходит к нему внезапно, как болезнь, которая охватывает всего человека. Лицо, которому благодаря силе предков предназначено быть шаманом, внезапно ощущает во всем теле изнеможение и слабость, дающие знать о себе сильной дрожью. На него нападает неестественно сильная зевота, он испытывает огромную тяжесть в груди, что-то заставляет его внезапно издавать громкие нечленораздельные крики, его сотрясает озноб, он быстро вращает глазами, внезапно вскакивает и кружится как одержимый, пока, весь в поту, не падает и не начинает кататься по земле в эпилептических конвульсиях и судорогах. Его конечности ничего не ощущают, он хватает все, что попадает ему под руку, и непроизвольно проглатывает все то, что он схватил: раскаленное железо, ножи, гвозди, топоры, – причем это не причиняет ему никакого вреда. Через некоторое время он отрыгивает все проглоченное сухим и невредимым. (Я все это знаю, разумеется, лишь понаслышке, хотя и от лиц, всецело заслуживающих доверия)».[558]