Доисторические и внеисторические религии. История религий

В Сунгирьском погребении (река Клязьма, Владимирская область России) пожилого мужчины и двух детей – девочки 7–9 и мальчика 10–12 лет, сделанном 24 тысячи лет назад, каждое тело было облачено в погребальный костюм, украшенный приблизительно тремя с половиной тысячами специально просверленных и отполированных бусин, вырезанных из кости мамонта. Эти бусины покрывали тела буквально с головы до пят. Помимо этого на умерших были надеты браслеты, ожерелья и головные повязки, украшенные клыками лисы.[172] Ученые подсчитали, что на изготовление каждого из этих погребальных облачений было затрачено, при тогдашних технологиях обработки кости и кожи, не менее 2625 человеко-часов. То есть при десятичасовом рабочем дне мастер должен был работать над изготовлением такого костюма около девяти месяцев.[173]

Та тщательность, с которой осуществлены эти захоронения, свидетельствует нам, что жившие 25–30 тысяч лет назад люди верили в посмертное существование, скорее всего, надеялись на телесное воскресение и для осуществления своих чаяний охотно шли на поразительно большие жертвы трудом и временем, сравнимые с погребальными затратами мегалита и Древнего Египта. Если мы согласимся, что специфика человека не во все более изощренном удовлетворении своих биологических инстинктов, но, напротив, в ограничении этих инстинктов ради достижения иных целей, вовсе не известных животным, – целей нравственного совершенствования ради конечного воссоединения с совершенным Богом, – то тогда древние охотники Сунгири суть люди в намного большей мере, чем мы, часто равнодушные к своим умершим, уделяющие им силы и заботы и даже память «по остаточному признаку». Мы не можем предполагать, что верхнепалеолитические охотники были очень богаты и располагали необъятным досугом, скорее напротив, их жизнь протекала в напряженной борьбе за выживание в условиях сурового климата и массы всевозможных опасностей. Но на погребение своих близких они не жалели сил. Распределение усилий по сферам деятельности лучше всего говорит о склонностях и стремлениях человека. Стремления и склонности кроманьонца в очень большой степени определялись жаждой преодоления смерти, надеждой на обретение новой жизни.

Как же хоронили кроманьонцы своих умерших? Классическим можно считать ориньякское захоронение, найденное в конце XIX века в Брно (Моравия). Высокий и ладно сложенный мужчина лет 40–50 был положен в сравнительно глубокую, около 120 см, специально выкопанную могилу, дно которой заранее обильно посыпали охрой. Поскольку у головы покойного палеоантропологи нашли около шестисот раковин трубчатого моллюска Dentalium badense, то можно предположить роскошную шапку или головную повязку. В могилу были также положены маленькая мужская фигурка из слоновой (мамонта) кости, два каменных кольца и множество дисков из камня, кости и мамонтовой кости. Сверху тело опять посыпали охрой, накрыли лопатками мамонта и только после этого предали земле.

Рассмотрим элементы этого захоронения.

Охра – очень древний религиозный символ. Его уже применяют поздние Homo erectus приблизительно 300 тысяч лет назад, возможно, для росписи тела. Охра была обнаружена на одном из неандертальских захоронений в Кафзехе (Палестина), стотысячелетней давности. Кроманьонцы очень часто, почти повсеместно используют охру, как в заупокойном ритуале, так и при иных религиозных обрядах. Она символизирует кровь, жизнь и, говоря словами Э. О. Джеймса, «выражает намерение оживить умерших через соединение с веществом, имеющим цвет крови».[174] По законам еврейского Пятикнижия кровь считается душой, то есть жизненной силой, живого существа. Ее требуется возвращать Богу, а не есть вместе с мясом животных, предназначенных в пищу: «Только крови не ешьте: на землю выливайте ее как воду… Кровь есть душа; не ешь души вместе с мясом» [Втор. 12, 16; 12,23]. Соединение охры – «окаменевшей» крови – с мертвым телом возвращало ему исходящую от Бога жизненную силу и должно было способствовать воскресению, возрождению умершего. Не исключено, что именно этот обычай положил начало устойчивой ассоциации «того света» с цветом крови во многих религиозных традициях. Мужская фигурка, надо сказать, уникальная для верхнепалеолитических захоронений, возможно, изображала самого умершего и должна была, как это будет принято через двадцать тысяч лет в Древнем Египте, стать и той моделью, по которой восстановится плоть покойного при воскресении, и одновременно вместилищем его духа до воскресения.