Доисторические и внеисторические религии. История религий

Об этике древних обычно мы судим из книг, написанных ими, но неандертальцы писать не умели, и нам приходится делать выводы из скудных археологических находок. Однако, с другой стороны, дела, следы которых обнаруживают ученые во время раскопок, порой красноречивее самых возвышенных слов.

Во-первых, о нравственности неандертальца говорят захоронения. В ту суровую эпоху, невзирая на трудности жизни, мустьерские охотники не ленились выкапывать могилы и по полному обряду предавать земле своих умерших. Равнодушие к мертвому телу – явный признак величайшей душевной черствости – было им неизвестно. Предавая земле своих мертвецов, напутствуя их в новую жизнь, они, должно быть, верили, что и их в урочный час не оставят без заботы и погребения.

К своим больным и увечным соплеменникам неандертальцы также относились заботливо и внимательно. Они не проявляли равнодушия и жестокости к тем, кто не в силах был защитить и прокормить себя сам. Скелет того неандертальца, который был найден в долине Неандер и дал имя всему виду, имеет следы многих болезней и ранений, залеченных так, что он дожил примерно до пятидесяти лет – возраст весьма немалый для той трудной жизни. На Кармиле найден скелет с ранением острым пикообразным предметом, пробившим тазовую кость. Такое ранение надолго оставляет человека обездвиженным, и тем не менее раненый выжил, кость срослась. Кто-то носил ему пищу, поил водой, лечил травами. Пожалуй, самым ярким свидетельством «гуманности» неандертальца является «старец» из Шанидара (слой Шанидар I). Слепой с детских лет, с ампутированной правой ногой и парализованной, по всей видимости, правой рукой, много болевший, он, безусловно, был обузой своему племени и тем не менее дожил почти до шестидесяти лет. Общество, где новорожденных хоронят с той же заботой, что и взрослых, и питают увечных слепцов, бесполезных с утилитарной точки зрения, нельзя не признать этически ориентированным.

Об эстетике неандертальца можно сказать еще меньше. Но теперь именно с ним большинство ученых связывают возникновение искусства. В среднем палеолите люди начинают носить подвески и иные украшения из просверленных костей, зубов или раковин (укрытие Ла-Кина, грот Пеш-де-Лазе II, Франция). На костях животных появляются гравированные изображения (лопатка мамонта из бассейна Днестра – Молодова I;[165] обломок берцовой кости из Пронятина[166]). Широко используются красители для раскраски тела. Орудия все чаще стараются делать не только функциональными, но и красивыми – с тщательной отделкой, правильными симметричными формами, иногда из редких скальных пород необычных цветов. В поселениях неандертальцев достаточно часто находят красивые естественные предметы, «не нужные» в быту: кристаллы хрусталя, иные красивые камни, окаменелости, иногда со следами обработки. В Тата, на северо-западе Венгрии, мастер среднепалеолитического времени вырезал на круглой окаменелости крест правильной формы, и это изображение было закрыто отполированной пластинкой, сделанной из коренного зуба мамонта, со следами на ней охры.[167] Вряд ли это «искусство для искусства». Скорее всего, усилия неандертальского мастера были направлены на достижение какой-то религиозной цели, символом которой и стало изображение креста – кажется, первое известное нам в истории человека.

Духовный мир человека среднего палеолита проступает для нас достаточно ярко и выпукло. И потому недавно еще бытовавшие в советской науке определения ныне кажутся малоубедительными:

«Все наши знания о мозге неандертальца свидетельствуют, что у него еще не могло быть сколько-нибудь оформившихся отвлеченных представлений и что, следовательно, даже простейшие из этих представлений могли зародиться в лучшем случае в позднемустьерское время. Поэтому, допуская мысль о появлении у неандертальцев каких-то начатков религии, советские исследователи решительно отвергают попытки усматривать в мустьерских захоронениях сложный погребальный ритуал, представления о душе, Боге и загробной жизни и, в конечном счете, доказательство извечности религиозной идеологии», – писал в университетском учебнике «История первобытного общества» профессор В. П. Алексеев в 1974 году.[168]

Но тот же Алексеев через три года, правда в специальной научной статье, утверждал иное:

«Активная дискуссия вокруг проблемы неандертальских погребений в конце концов закончилась их признанием, так как факты, свидетельствующие об этом, слишком демонстративны: правильно ориентированное по сторонам света положение погребенного, следы погребальных ям, обкладка трупа черепами животных и т. п.».[169]