Доисторические и внеисторические религии. История религий

Кое-где в залах, полных изображениями райских стад, ученые нашли остатки плошек жировых светильников, охру и даже отпечатки в окаменевшем иле босых человеческих ног. Видимо, посвященные в древние таинства жизни и смерти пробирались по бесконечным запутанным коридорам в запретные для других подземные святилища и там, в мерцающем свете ламп, танцем, песней и, кто ведает, как еще, разрывали тот покров, которым от века мир живых отделен от мира усопших.

Крупнейший специалист в области палеолитической живописи Андре Леруа-Гуран (André Leroi-Gourhan, 1911–1986) указал на ее интереснейшую особенность – «исключительное единообразие художественного содержания». «Образный смысл изображений, кажется, не изменяется с тридцатого до девятого тысячелетия до Р. Х. и остается одним и тем же от Астурии (западная часть Пиренейского полуострова. – А. З.) до Дона». Это явление сам французский ученый объяснил существованием «единой системы идей – системы, отражающей религию пещер».[187] Географические пределы этой «религии» можно еще расширить, имея в виду очень сходные с франко-кантабрийскими, хотя, безусловно, и несколько упрощенные «провинциальные» росписи Каповой пещеры Южного Урала. В чем причина, казалось бы, совершенно невозможного в ту далекую эпоху малочисленного и разделенного человечества единства и устойчивости художественного стиля, мы, скорее всего, не узнаем никогда.

Современные исследования дополнили открытия Леруа-Гурана. В 1994 г. в департаменте Ардеш (Франция) археолог Жан-Мари Шове обнаружил пещеру с замечательными многочисленными рисунками (около трехсот фигур, объединенных в панно). Пещера эта в честь первооткрывателя получила имя Шове (Sauvet). Возраст рисунков определен специалистами в 29–28 тысяч лет. Но они отнюдь не примитивны, отнюдь не первые опыты рисования, как предполагал А. Леруа-Гуран, указывавший, что палеолитическое искусство, возникнув около 30 тысяч лет назад в Ориньяке, достигло расцвета в 20–13 тысячелетиях и затем постепенно деградировало в мадленский период.[188] В Шове «продуманная композиция панно и отработанная техника рисования красных и черных фигур с применением растушевки»,[189] иными словами, монументальная доисторическая живопись самого высокого уровня, имеет не только единство сюжета, но и единство стиля с прекрасной мадленской живописью 18–15 тысячелетий. Другая замечательная своими фресками пещера – Коске (Cosquer, бухта Кассис, Буш-дю-Рон), открытая в начале 1990-х гг. в береговых скалах Французской Ривьеры. Вход в нее находится ныне на 37 метров ниже уровня моря, но, когда уровень моря из-за оледенения был метров на сто ниже нынешнего, пещера эта активно использовалась человеком. В ней также сохранились прекрасные изображения, сделанные около 27 тысяч лет назад.[190] Изображения, датированные 28–24 тысячелетиями, обнаружены в 1990-е годы под сталактитовыми наплывами в пещере Арси-сюр-Кюр (департамент Ионн).[191] Следовательно, или ранние примитивы кроманьонцев еще не открыты, или палеолитическая живопись появляется неожиданно сразу на высочайшем уровне, и такое мгновенное озарение и овладение мастерством требует объяснений, которые пока никто не может дать.

Пространственное единство и временна́я устойчивость стиля являются косвенным свидетельством того, что равно и для ориньякского, и для мадленского охотника живопись являлась не развлечением, не искусством для искусства, но значительнейшим для жизни делом. Пасущиеся в полях иного мира, спаривающиеся и размножающиеся животные, которых в этом мире верхнепалеолитические охотники приносили в жертву, ища соединения с Богом, должно быть, отражали их веру в вечно длящееся жертвоприношение, свершающееся в том прекрасном мире, куда, завершив земной путь, уходят люди, искавшие единения со своим Творцом еще в этой жизни.

Вместе с натуралистическими изображениями животных в «картинных галереях» палеолита встречается множество загадочных знаков, смысл которых никто не может объяснить убедительно, – от простых точек или групп точек до сложных орнаментов (домино, меандр, зубчатых форм и т. п.). Скорее всего, здесь перед нами какие-то носители информации, расшифровать суть которых нам вряд ли когда-нибудь удастся.[192]

А. Леруа-Гуран подсчитал частотность сюжетов, избираемых верхнепалеолитическими художниками Франции и Испании. Нижеприведенная таблица, обобщающая данные, имевшиеся к 1965 году, может немало сказать о религиозных воззрениях и практиках кроманьонца.[193]

Пасущиеся в полях иного мира, спаривающиеся и размножающиеся животные, которых в этом мире верхнепалеолитические охотники приносили в жертву, ища соединения с Богом, должно быть, отражали их веру в вечно длящееся жертвоприношение, свершающееся в том прекрасном мире, куда, завершив земной путь, уходят люди, искавшие единения со своим Творцом еще в этой жизни. Райские «поля великих жертвоприношений» изображались с великим тщанием в сокровенной глубине пещер.