Дойти до перевала

Капитан ухмыльнулся. Коллеги, значит….

— Где они?

— За грузовиком сидят. Словаки их стерегут, прям в штыки…

— Хорошо, сейчас рожу сполосну, и мы их допросим. В кузове вроде баклага была с водой, не в службу, а в дружбу — принеси. А где сам герой?

— Некрасов? Спать пошёл. Говорит — умаялся, сил нет.

Савушкин молча кивнул, встал, привёл себя в более-менее божеский вид, сполоснул лицо принесенной лейтенантом водой и, одёрнув китель, подошёл к пленникам. Которых, как и сказал лейтенант, стерегли трое бывших батяванских ополченцев, причём стерегли с неистовым рвением — примкнув штыки и держа винтовки наизготовку. Савушкин про себя лишь улыбнулся и, осмотрев немцев, обратился к старшему из них, пожилому гауптману в изрядно ношеном кителе и отчего-то без головного убора:

— Ihre papiere, dokumente, wehrpaß, soldbuch, bitte! — намеренно используя уставную формулировку полевой жандармерии, чтобы немцу было веселей давать показания.

— Hauptmann Reeling. Einhundertelf Reserve Pionier Bataillon[55]

О как! А глаза у гауптмана умные, и взгляд — проницательный. В отличие от его унтеров — которые явно просто трусят и до одури, до колик в желудке боятся смерти. Ну что ж, пусть будет сто одиннадцатый резервный сапёрный батальон, раз вам этого так хочется, герра гауптман Рилинг….

— Was ist deine Kampfmission?[56] — расскажи мне, дружок, что ты тут просто грибы собирал…. Савушкин про себя улыбнулся.

Гауптман, бросив взгляд на своих подчинённых — которые старательно отводили глаза от своего командира — ответил:

— Wir haben uns gerade im Wald verlaufen.[57]

Тоже хорошо, примерно такого ответа Савушкин от гауптмана и ждал. Отлично, это ещё раз подтверждает его версию — те, наверху, выполняли очень важное задание, и проверить их прибыл не просто дежурный лейтенант — этот гауптман явно высокого полёта птица, не последний человек у себя в абвере…. Савушкин, вздохнув, произнёс:

— Herr Reeling, ich habe keine Zeit für Rätsel. Ich biete einen ehrlichen Austausch an[58]

— Welcher?[59]

— Sie sagen mir, wer in diesem Flugzeug fliegen sollte. Ich gebe dir und deinen Soldaten Leben.[60]

Сказать, что гауптман остолбенел — значит, ничего не сказать. Изумление, вспыхнувшее в его глазах, тут же сменилось ужасом, который мгновенно уступил место полной растерянности. Савушкин, довольный произведённым эффектом, добавил:

— Ich bin Ihr Kollege von der anderen Seite. Auch ein Hauptmann, nur die Rote Armee. Und ich bin speziell hierher gekommen, um Ihre Leute dort oben zu treffen. Leider können Sie sie nicht treffen. Sie starben…[61] — помолчав пару секунд, он бросил: — Ich gebe dir fünf Minuten zum Nachdenken.[62] — после чего, кивнув словакам, дескать, держите этих чертей на мушке — отошёл за «блитц», где проснувшийся Некрасов, наворачивая кашу с тушёнкой, рассказывал о своём подвиге Костенко и Первушину, за которыми стояли первушинские словаки и жадно вслушивались в звуки двоюродной речи.

— Ну вот, и когда пять метров осталось — я и крикнул, мол, хенде хох и ваффен вегешмиссен! Ну и фуражку у гауптмана сбил…

— А в голову попасть не боялся? — заинтересованно спросил Первушин. Оба разведчика удивлённо посмотрели на капитана.

— Так пять же метров! — недоумённо пояснил Некрасов. И добавил: — Вторым выстрелом я у унтера винтовку из рук выбил — чтоб соблазна дурить не было…

Костенко пояснил удивлённому Первушину.

— Товарищ капитан, вы нэ журытэсь. Наш Витя — с детства охотник, вин з Архангельска, у них там с першого класса вси з ружьями ходят… Хто стреляе, хто полохае…

Савушкин, улыбнувшись, произнёс:

— Всё, кончаем митинг. Сейчас мне гауптман расскажет всю правду, и мы их, связав всех вместе, отпустим в лес. Ну а если не расскажет… — Савушкин на мгновение умолк, а затем решительно добавил: — Расскажет!

Когда капитан вернулся к пленным — гауптман Рилинг, бросив взгляд на своих унтеров, промолвил:

— Persönlicher Vertreter von Admiral Horthy[63]

— Aus Budapest?[64]

— Aus Moskau.[65]

Савушкину с невероятным трудом удалось удержаться от целой кучи готовых у него вырваться недоумённых вопросов, на которые, во-первых, у этого гауптмана вряд ли были бы ответы, и которые, во-вторых, разоблачили его до сего момента вполне успешный блеф; хмыкнув, де, что-то в этом роде и ожидалось — он произнёс:

— Wir gingen davon aus und haben Maßnahmen ergriffen, um diesen Flug zu sichern.[66] — и добавил: — Wir werden dein Leben verlassen, aber wir müssen dich fesseln. Hoffe auf Verständnis…[67]

Вернувшись к своим, капитан попросил Первушина:

— Коля, дай команду своим связать немцев — спинами друг к другу, всех вместе. Чтобы им было максимально затруднительно добраться до своих мотоциклов.

Первушин пожал плечами.

— А может, проще — в расход?

— В расход — проще. Но сделай, пожалуйста, как я прошу. И пусть твои доволокут их до просеки.

Первушин, хмыкнув, махнул своим бойцам, дескать, за мной орлы — и убыл к пленным. Савушкин, глянув на часы, покачал головой.

— Восемь утра. Где Котёночкин?