Доказательства вины. Белая ночь

Тот сверился с часами — дорогими, швейцарскими, с пружинами, колесиками и всеми прочими причиндалами.

— Три минуты одиннадцать секунд, — отозвался тот.

— Сколько зарядов?

— Шесть двойных.

— Эй! — окликнул я Марконе. — Не слишком ли торопитесь?

— Еще чуть потянуть — и все лишится смысла, — ответил Марконе. — Идти можете?

— Да, идти могу, — сказал я.

— Я могу приказать кому-нибудь нести вас, — без тени издевки предложил Марконе.

— Идите вы! — буркнул я. — Мёрфи?

— Здесь! — откликнулась Мёрфи.

Она отступала в числе последних, прикрывая нас от начинавших приходить в себя вурдалаков. Ее автомат-коробчонка висел на перекинутом через плечо ремне, а в руках она сжимала мой револьвер сорок четвертого калибра, выглядевший для нее почти комично большим.

— У Рамиреса нож в животе, — сказал я. — Мне нужно, чтобы ты за ним присмотрела.

— Это тот, второй Страж, да?

— Угу, — кивнул я. — Его уже вынесли в проход.

— А ты?

Я мотнул головой и проверил, хорошо ли меня прикрывает мой плащ.

— Мальвора еще здесь. Он может попытаться закрыть проход или выкинуть еще какую-нибудь пакость. Уйду одним из последних.

Мёрфи бросила на меня скептический взгляд:

— Ты выглядишь так, словно вот-вот рухнешь. Ты вообще в состоянии заниматься хоть какой-то магией?

— Верно, — буркнул я и протянул ей свой посох. — Может, ты ею займешься?

Она пристально на меня посмотрела:

— Хитрожопых никто не любит, Гарри.

— Ты шутишь? До тех пор, пока хитрожопые разговаривают с кем-то другим, в них души не чают. — Я устало улыбнулся ей. — Убирайся отсюда.

— Как мы оттуда выберемся? — спросила она. — Сюда нас привел Томас, но…

— Он и выведет, — сказал я. — Или кто-то другой. Или Рамирес, если только какой-нибудь идиот не убьет его, пытаясь помочь.

— Если тебе все равно, то я предпочла бы, чтобы это сделал ты, Гарри. — Она коснулась моей руки и прыгнула в овал проема.

Я увидел, как она спешит по глубокому, по колено, снегу к Рамиресу, лежавшему под сосной на своем сером плаще. Вокруг толпились невольники, и вид они имели смятенный, что вполне естественно, и замерзший, что с учетом их гардероба еще естественнее.

— Наши все! — крикнул один из наемников. — Две минуты пятнадцать секунд!

Ему пришлось как следует надрывать глотку. Ближний к нам вурдалак находился в каком-то десятке футов от нас, атакуя, если это можно так назвать, тонкую белую цепочку Рейтов. Среди последних отбивался, вращая клинками, как пропеллерами, мой брат.

— Уходите! — приказал Марконе, и солдат нырнул в проход. Марконе, уже с новым дробовиком в руках, остановился рядом со мной. — Дрезден?

— Чего вы тут околачиваетесь? Уходите!

— Если вы забыли, — ответил он, — я подрядился вытащить вас отсюда живым. Я не уйду, пока не сделаю этого. — И добавил после паузы: — При условии, конечно, что это произойдет в ближайшие две минуты.

С того места, где я стоял, видны были три связки взрывчатки со вставленными детонаторами и примотанными к ним скотчем старомодными, пружинными таймерами. Они просто лежали на полу; еще три, должно быть, размещены где-то у стен пещеры. Я не имел ни малейшего представления о том, сильный ли они причинят ущерб, но в любом случае предпочел бы оказаться подальше отсюда, когда они рванут. Увы, бедным вурдалакам предстояло полюбоваться фейерверком.

— Томас! — крикнул я. — Пора!

— Уходим! — скомандовал Томас, и вампиры разом оставили позиции и бросились к проходу.

Все, кроме одного: высокой женщины, которая…

Я пораженно моргнул. Будь я проклят, это была Лара.

Остальные вампиры уже лезли в проем, а Томас и его сестра стояли одни против целой орды восьмифутовых вурдалаков. И ведь выстояли!

Кожа их сделалась белее арктического льда, глаза излучали серебро, и двигались они с ослепительной скоростью и совершенно нечеловеческой грацией. Сабля моего брата рубила направо и налево, разбрызгивая черную кровь, и ей вторили разящие удары его кукри.

Ага, верно, так и называется этот его кривой нож. Я так и знал, что рано или поздно вспомню его название.

Лара в облепивших ее тело волосах и изорванном кимоно прикрывала его со спины. Силой она не уступала младшему брату, а скоростью, возможно, даже превосходила, и меч с волнистым клинком разил вурдалаков не менее эффективно. В общем, держалась эта парочка очень даже неплохо.

Увы, я хорошо понимал, что их старания обречены. Какими бы ловкими, какими бы сильными ни были Томас и Лара, сколько бы вурдалаков они ни положили, черная кровь продолжала сползаться к поверженным телам, и первые изрубленные ими вурдалаки уже поднялись и снова включились в бой. Большинство из них остались чудовищно изуродованными. За одними, словно скользкие серые веревки, волочились выпущенные кишки. У других недоставало половины черепа. По меньшей мере двое дрались вообще безрукими, пытаясь достать врага зубами. И по сравнению с красотой брата и сестры вампиров исковерканные тела вурдалаков казались еще более чудовищными, мерзкими.

— Господи! — выдохнул у меня над ухом Марконе. — В жизни не видел кошмара прекраснее.

Он был прав. Зрелище завораживало.

— Время? — хрипло спросил я его.

Он покосился на часы: