Доказательство любви

Потом отстранил его, подозрительно заглянул внутрь и, издав тихий рык, швырнул сосуд в младшего брата.

– Откуда здесь эта бурда?

– Это не бурда, – возразил Тодгер, ловко поймав графин магической сетью, понюхал, закрыл глаза и мечтательно сообщил: – Это любимый лимонад Дарочки, айвовый.

– Допустим. Но что он делает в моих комнатах?

– Ты же мог их привести! А они наверняка хотели бы пить… если даже ты сразу накинулся на напитки.

– Я – другое дело! У меня там свои счеты, а женщин они бы напоили и накормили.

– И спать бы уложили, – мстительно хмыкнул Мальгис. – Драконы просто млеют от наивных человечек.

– А ты откуда знаешь? – помрачнел Тодгер и оглянулся на брата, но тот сделал вид, будто полностью увлечен следующим кувшином.

– Так он и рассказал, – уныло пробормотал младший ханский маг, начиная понимать, как зря взялся просвещать родственников магистра.

– Как интересно! – язвительно прошипел Изрельс. – А в королевствах бродят совершенно противоположные слухи! Якобы драконов совершенно не интересуют наши женщины.

– Так они сами их и распускают, чтобы никто не лез к ним искать сбежавших дочерей и невест, – продолжал объяснять Мальгис, с ужасом понимая, что его язык самовольно говорит те вещи, о которых он и близко не собирался рассказывать, и попытался перевести разговор на более нейтральную тему: – Скандалы и плохая репутация драконам не нужны. Они же не дураки, понимают, как разорительны войны, вот и предпочитают жить со всеми в мире.

– Не надо о политике, продолжай про женщин, – сквозь зубы рыкнул Тодгер, и старшие магистры вытаращились на него с неподдельным интересом.

И было чему изумляться. Ядовито-зеленый туман, видимый только магическим зрением, клубился вокруг головы Тода, и пара подрагивающих зеленых щупалец, подозрительно похожих на болотных гадюк, протянулась от него к темени Мальгиса, снова принявшегося уныло вещать о женщинах, прельстившихся огненными красавцами.

* * *

– Если мои уважаемые гостьи изволят рассказать, каким загадочным образом они попали к дверям моего дворца, то, возможно, мы сумеем помочь вашим бедам, – светясь добродушной улыбкой, ласково произнес султан, едва понял, что девушки не смогут больше съесть даже изюминку.

И был несказанно потрясен, когда синеглазая «племянница» нахмурилась, зачем-то оглянулась на свою наставницу, потом, нервно крутя в пальцах лепесток цветка, виновато взглянула ему в глаза:

– Не обижайтесь, дорогой дядюшка, вы, конечно, просто замечательный, но помочь нам в этом вопросе не сумеете.

Ахангер вмиг задохнулся от неожиданно хлестнувшего душу оскорбления. Да как она смеет! Девчонка! Да у него таких, как она, не одна тысяча, и все довольны и счастливы! А у этой какой-то особенный вопрос, видите ли!

Он крепче стиснул зубы, сдерживаясь, чтобы тут же не отправить ее к палачу, и даже глаза зажмурил, страшась, как бы принцесса не увидала там свой приговор. И тут же проклял Даурбея, придумавшего такую глупую игру – помогать беглым принцессам.

– Ваше высочество… – Уважительный голос придворного мага показался султану насмешкой над ним, всеми почитаемым правителем великого султаната и его столицы, великолепного Тогдада! Рука Ахангера сама легла на рукоять кинжала, но Даурбей не смолк, а продолжил с той же любезностью: – Неужели вы позволили себе усомниться в мудрости нашего повелителя?

– Ни на миг, – твердо ответила принцесса, и у султана хватило сил приоткрыть глаза, рассмотреть гордо вздернутую головку, пылающие возмущением синие очи. – Как вы могли такое подумать? Я абсолютно уверена в величайшей мудрости его светлейшества и точно знаю – ему под силу решение наисложнейших задач. Но все дело в том, что он мужчина! Как и вы… и потому никогда не поймете нашей беды.

– А женщины, значит, поймут? – начиная про себя ругать собственную горячность, с еле заметным сарказмом осведомился Ахангер.

– Но ведь поняли же нас заложницы хана Бейдизара на лазурном острове? – пожала плечиками принцесса. – И все прониклись. Как одна. Помогали нам одурачить магов и пожелали вместе с нами уйти с острова. Тоже как одна.

– Я готов позвать на помощь своих старших жен, – помолчав несколько тягучих, как нуга, минут, твердо изрек султан и приказал магу: – Пошли за ними свой ковер.

– Как пожелает мой повелитель, – склонил голову Даурбей, движением руки отправляя куда-то покорное средство передвижения, и очень тихо выдохнул на староайгурском наречии: – Но если они уговорят уйти из дворца и ваш гарем, молю – прежде чем отправлять меня к палачу, припомните, чья это была идея.

– Не сумеют, – на том же старом наречии самоуверенно буркнул султан. – А если уговорят, держать никого не стану. Но все уйдут в том, в чем стоят.

– Это очень опасное условие, – так же тихо и на том же языке заметила молчавшая до этого момента Летуана. – Если кто-то останется, вас потом съедят сомнения – почему. Ради любви к вам все же или из-за камней и тряпок?