Дохлая рыба у меня в бассейне

Иногда я пытаюсь вспомнить себя в детстве. Нет, актрисой, певицей, врачом или учителем я никогда не хотела быть. И уж тем более экономистом или юристом. Не хотелось и сидеть дома и рожать детей. Я вообще никогда не отличалась особенной сознательностью в плане выбора профессии, а на юридический пошла просто так, потому что а почему бы и нет? Тем более взяли на бюджет. Родители не были в восторге, но и против тоже не были. Мне, конечно, тогда пришлось прослушать типичное “сейчас, все юристы, ты же работу не найдёшь”. В итоге я по привычке крепко прижала пятую точку к старому, засиженному не одним поколением студентов, которые берут свои дипломы только благодаря третьей точке опоры, стулу публичной библиотеки, получила свой диплом, а потом через несколько лет ещё и решила диссертацию написать, потому что, а почему бы и нет? Как известно, аппетит приходит во время еды, и годам к тридцати я окончательно уверила себя, что хочу быть судьёй, а между тем некоторое (довольно продолжительное) время назад я временно устроилась юрисконсультом, но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное. Тут я уже пять лет и, кажется, что меня тряпкой не выгнать из моего маленького кабинета, насквозь пропахшего моими духами и бесконечно работающей оргтехникой. Я тут уже превратилась в окаменелость, выходя только для того, чтобы дойти до туалета, налить кофе, дойти до Виктора или раз в пятилетку спуститься на производство, которое без конца стучало. Вите, кстати, надо предложить идею, чтобы он у себя в приемной повесил табло, как в “Сбербанке” с номерками, а то сидишь там полдня, а говорят, что через пять минут освободится. Но моё любимое было другое! Иногда думаешь “о, шесть часов, пойду-ка домой!”, и тут раздается звонок по внутренней линии: “Лариса, зайди ко мне на минутку”. И что вы думаете? В такие дни я ухожу домой в лучшем случае после девяти часов. Витя очень любит поговорить, он знает, что его манера говорить усыпляет людей своей монотонностью и интонациями. До определённого момента, когда ещё нужно было действительно внимательно что-то слушать, я сидела, изо всех сил разинув глаза, а потом, когда речь шла про поставщиков, заказчиков, субподрядчиков, детей, секретаршу Таню, я позволяла себе внутренне уснуть, лишь иногда кивая и соглашаясь непонятно с чем.

А вот и он, вишенка, нарисовался – не сотрёшь. Виктор Александрович зашёл около полудня, когда я уже мысленно заказывала хияши вакаме с ореховым соусом и “Филадельфию”, и от желания оттянуть волокиту с СРО, дочитывала договор, который прислал Стас, вставляя на полях “ворда” свои комментарии. А если повезёт, то и бокальчик торронтеса¹⁰ закажу ещё. Он у них водится, правда стоит как-то вообще неприлично.

– Лариса?

– Витя?

Генеральный директор, мой непосредственный начальник и владелец всего этого ООО, тоже, как и весь его бизнес, отличался крайне ограниченной ответственностью, поэтому на моё высказанное неудовольствие о кружке на договоре, он лишь пожал плечами с таким видом, словно он тут хозяин и куда хочет, туда и заходит. Он, конечно, хозяин, но я продолжала настаивать на том, что было бы неплохо воздержаться от посещения моего кабинета в то время, пока я покоряю олимпы юридических наук, пусть и неуспешно. Или хотя бы позвонить мне предварительно. Хотя кто меня слушать-то будет? Барин решил, барин сделал. Извольте челом бить.

Барину было слегка за пятьдесят, знали мы друг друга миллион лет со времён, когда он недолго читал у нас в университете курс коммерческого права, обращались друг к другу очень панибратски, когда оставались один на один, ругались матом, пьянствовали алкоголь и ходили с контрреволюционным запахом. Витя – человек без возраста, живущий в холодильнике, хотя последнее время я стала подозревать, что не только там, а ещё у косметолога, ибо его добродушные пушистые бровки раз в полгода, а то и чаще, падали на нос и отказывались поддаваться его и без того небогатой мимике. Думаю, это связано с тем, что он обзавелся юной любовницей и очень не хотел выглядеть совсем уж стариком рядом с ней. Объяснить ему, что ей вообще всё равно, как он выглядит, я не бралась, потому что девица была в статусе богини. А между тем, если посмотреть на неё непредвзято, то даже и думать не надо, что вместо веселого и самовлюблённого Виктора, она видит просто кошелёк на ножках. Дорогой кожаный кошелёк, который пахнет, как итальянский мафиози почивающий на заслуженных лаврах. Видит она этот кошелёк из окна, купленного им для неё “Лексуса”. Мне всегда очень хотелось сказать: “Витя, ядрёна вошь, не траться ты на инъекции, ей всё равно, как ты выглядишь”. Но, думаю, что ослепленный любовью дяденька, решил бы, что я имею в виду то, что она любит его любым. Конечно. Любым. Жизнь вообще краше из окна “Лексуса”. Всё сразу становится красивее и лучше.