Доктор. 2.

– Вы тоже так считаете, Роза Ароновна? – пристально смотрю ей в глаза, наклонив голову к левому плечу.

– Я понимаю, на что ты намекаешь, но пока не вижу конечной цели в твоём анализе, – после небольшой паузы отвечает учительница. – Мне пока не ясны ни твои выводы, ни цепочка рассуждений. Хотя, намёк я понимаю. Изящно.

– Выйду к доске? – спрашиваю её, и, увидев её кивок, занимаю место у доски. На которой пишу «ГРИБОЕДОВ». – Грибоедова звали тоже Александром Сергеевичем. И жил он в одно время с Пушкиным, по крайней мере, период один. Но в головах у всех – один удобный штамп. Вы его только что все сами озвучили. А давайте-ка по нему пройдёмся с анализом, а Роза Ароновна? А не с лозунгами?

– Мне не нравится идея, – честно признаётся учительница, – но я честный человек. У тебя десять минут.

– Успею... – киваю ей я. – Первое. В каком году Пушкин получает свою вторую должность на государевой службе? И где?

Класс зарывается в смартфоны, благо, у каждого есть свой. Учительница неодобрительно смотит, но ничего не говорит.

– Тысяча восемьсот двадцатый! Кишинёвская канцелярия губернатора! – раздаётся с нескольких мест.

– Точнее? – прошу.

– Май!

Записываю на доске «май 1820».

– А когда он туда прибыл фактически? И когда? И где был по дороге?

– Прибыл в сентябре, по дороге написано, заехал в Крым и на Кавказ, с семьёй Раевских, – озвучивают со второй парты.

– Роза Ароновна, как вы сами считаете, насколько это правильно и дисциплинированно? – спрашиваю её с улыбкой. – Я ничего не утверждаю. Но в моих глазах, рвение на стезе служебного долга выглядит иначе. К этому мы ещё вернёмся... а теперь второй вопрос. Какое место службы Пушкина после Кишинёва?

– Одесса, переведён в двадцать третьем! О, «...Пушкин добивается перевода по службе в Одессу в канцелярию графа Воронцова. Ухаживание за женой начальника, а, возможно, и роман с ней и неспособность к государственной службе обострили его отношения с Воронцовым», – сообщает всё та же вторая парта. Которая, видимо, наткнулась на ту же статью в Википедии, что и я.

– Точно. Роза Ароновна, неблагонадёжного политически человека, по которому было следствие в восемьсот двадцатом, опального практически гражданина берёт на свой страх и риск к себе одесский губернатор Воронцов. И что на выходе? К службе не способен – это не моё мнение, это наши, скрепя сердце, признали таки в энциклопедической статье Википедии. Плюс, видимо, в благодарность, Пушкин ещё и за женой Воронцова начинает волочиться. Насколько это порядочно? Опускаем литературные изыски.

– Это сложный вопрос, поэты – творческие личности. – роняет учительница.

– У меня – своё мнение по этому поводу, – киваю ей я. – И пусть кто-то скажет, что не согласен. Я сейчас о простой человеческой порядочности и благодарности. Опускаем тот факт, что сам Воронцов – герой войны двенадцатого года. А Пушкин – школяр, только из ВУЗа и с первого места работы. Которого боевой офицер взял под опеку. Хотя мог не связываться. Как ему Пушкин отплатил? Насколько это благородно, и почему вы нам этого не рассказывали? Я сейчас уже не говорю, что лично мне не симпатичен сотрудник, согласившийся добровольно на государеву службу, а вместо этого... «оказался к ней не способен», далее не продолжаю. Идём дальше. Потом – ссылка, не важно за что. Потом – аудиенция у Николая Первого. Возвращение из опалы и в тридцатом году – свой первый бизнес.

– «Литературная газета»! – раздаётся со второй парты. – Издание закрыто через тринадцать номеров!

– Это первый самостоятельный результат, – развожу руками под смех класса. – Ладно, бывает. А дальше – свадьба с шестнадцатилетней Гончаровой, не моё дело, что она на полтора десятка лет моложе. Хотя, в наше время такие браки имеют весьма однозначную оценку социума, о ней не буду.

Учительница слабо улыбается, класс смеётся.

– Это сложный вопрос, поэты – творческие личности. – Повторяет учительница.

– Само по себе – бог с ним, – возражаю ей я. – Но я это событие склонен рассматривать как одну из ключевых характеристик того из двух Александров Сергеевичей, которого нам навязывают в герои. Не спросив нашего мнения. Понимаете, вы нас учили не фактам о Пушкине; вы нам преподавали готовую оценку, – поднимаю вверх указательный палец. – лично мне претит сам подобный подход. Было бы наше восхищение им таким же бурным, знай мы – в ходе изучения его биографии в седьмом классе – все реальные факты его биографии? Или нами кто-то манипулировал на этапе составления программы? Но вернёмся к анализу...

– «...Там супруги прожили до середины мая 1831 года, когда, не дождавшись срока окончания аренды, уехали в столицу, так как Пушкин рассорился с тёщей!» – под общий хохот сообщает вторая парта.

– А это – к его умению ладить с людьми. – Снова поднимаю вверх указательный палец. – Пока не делаем выводов, а вдруг тёща стерва? Пока просто запоминаем. Царское село и Болдинскую осень в анализе опускаем.

– В декабре тридцать третьего получает придворный чин, через полгода подаёт в отставку! – добросовестно помогает вторая парта, сообразившая, где нужно делать акценты.