Доктор Безымянный

-- О, какъ прекрасно! Какъ благородно!-- восклицали юныя слушательницы,-- поставимъ на очередь вопросъ: не стать-ли намъ союзниками этихъ благородныхъ людей!

Сандерсъ вытащилъ изъ чемодана урну и вопросъ былъ подвергнутъ голосованію.

-- Четырнадцать голосовъ,-- торжественно провозгласилъ бывшій членъ парламента,-- и всѣ 14 -- за,-- внѣ себя отъ удивленія воскликнулъ онъ, самъ едва вѣря такому странному обстоятельству. Впервые всѣ члены его семейства, несмотря на рѣзкое различіе во взглядахъ и вкусахъ, выразились съ полнымъ единодушіемъ заодно.

И это до того растрогало бѣднаго Іеровоама Сандерса, уже привыкшаго къ вѣчнымъ раздорамъ между многочисленными членами его семейства, что онъ совершенно забылъ о всѣхъ непріятностяхъ, предшествовавшихъ этому благополучію.

XIII.

Наспиртованный воинъ.

Около трехъ часовъ пополудни дежурные сипаи повели плѣнниковъ на постовой дворъ для прогулки. Дворъ этотъ былъ обнесенъ кругомъ высокой каменной стѣной; тяжелыя дубовыя двери были замкнуты на желѣзные засовы и задвижки.

Плѣнникамъ было предложено прогуливаться попарно подъ надзоромъ часовыхъ. Самъ Аръ-Винду явился на минуту во дворъ и объявилъ заключеннымъ, что онъ послалъ нарочнаго къ лорду Фатсену съ просьбой рѣшить какъ можно скорѣй, что ему дѣлать съ плѣнниками. Такимъ образомъ ихъ участь всецѣло зависѣла отъ воли и настроенія губернатора Пенджаба.

Но едва успѣлъ онъ договорить послѣднюю фразу, какъ до слуха всѣхъ присутствующихъ донеслись какіе-то странные вопли и стоны, похожіе на крики раненаго животнаго.

Заслышавъ ихъ, начальникъ поста поспѣшно удалился. Безымянный, расхаживавшій въ это время подъ руку съ Сигалемъ, остановился и внимательно прислушался.

-- Что это такое?-- задумчиво произнесъ онъ.

-- Это оретъ парень, у котораго легкія какъ у быка и здоровенная глотка,-- отозвался Сигаль,-- онъ, положительно, кричитъ какъ звѣрь подъ ножомъ.

Дежурный сипай отрицательно покачалъ головой.

-- Это больной человѣкъ, онъ жестоко страдаетъ,-- сказалъ онъ,-- это кричитъ Аккаръ, сынъ нашего начальника Аръ-Винду; въ него вселились Джины (духи зла) и они терзаютъ его.

-- А раньше Аккаръ былъ здоровъ, или онъ съ дѣтства страдаетъ отъ Джиновъ?

-- О, нѣтъ! Раньше онъ былъ силенъ какъ левъ и ѣлъ какъ голодный тигръ, а пилъ онъ, какъ приличествуетъ доброму воину за десятерыхъ. При видѣ вина имъ овладѣвала безумная жажда. О, Аккаръ былъ лихой воинъ, саибъ!

-- Этотъ Аккаръ, какъ видно пьянчуга, допившійся до бѣлой горячки,-- замѣтилъ Сигаль Безымянному, когда они отошли отъ сипая.

-- Да, онъ былъ раньше пьяницей, но теперь это несчастный алкоголикъ. Ты слышишь, какъ онъ стонетъ и бѣснуется? Аккаръ невыносимо страдаетъ. Несчастный бьется въ страшныхъ припадкахъ падучей, длящихся иногда двое и трое сутокъ; подъ вліяніемъ страшныхъ конвульсій и галлюцинацій онъ извивается, корчится и можетъ умереть отъ délirium tremens!

-- И вы думаете, что Аккаръ алкоголикъ и что въ настоящую минуту онъ страдаетъ отъ припадка падучей?-- съ живостью спросилъ Сигаль.

-- Я въ этомъ вполнѣ увѣренъ.

-- Урра! Мы спасены! Я нашелъ средство выбраться отсюда.

-- Въ умѣ-ли ты, Сигаль?

-- О, не извольте безпокоиться и займитесь пока другими. Передайте нашимъ, что я прошу ихъ быть готовыми по первому моему знаку вскочить на коней и мчаться къ границѣ. Сейчасъ мнѣ дорога каждая секунда; я все объясню вамъ послѣ,-- и, подойдя къ часовому, съ которымъ они только что разговаривали, Сигаль попросилъ его позвать сюда начальника поста.

-- Онъ не придетъ, отвѣчалъ солдатъ, пожавъ плечами,-- Аръ-Винду сидитъ теперь у изголовья своего больного сына.

-- Онъ придетъ, если ты ему скажешь, что я умѣю изгонять Джиновъ,-- съ неподражаемой увѣренностью отвѣчалъ Сигаль.

Сипай отшатнулся, но въ слѣдующій моментъ усмѣхнулся.

-- Джины смѣются надъ всѣми усиліями человѣка, они непобѣдимы,-- съ увѣренностью произнесъ онъ.

-- Слушаю, саибъ; слѣдуй за мной; я проведу тебя къ Аръ-Винду, только, позволь тебя предупредить, онъ человѣкъ очень горячій и, если ты обманешь его, онъ застрѣлитъ тебя на мѣстѣ.

Сигаль скорчилъ презрительную мину.

-- Только-то? Ну, голубчикъ, напрасно ты стараешься запугать меня такими пустяками. Лучше веди меня скорѣй къ начальнику поста.

Сипай, безъ дальнѣйшихъ возраженій, повернулся на каблукахъ и мѣрнымъ шагомъ зашагалъ впередъ.

Миновавъ зданіе, въ которомъ плѣнники помѣщались часъ тому назадъ, часовой и Сигаль вышли на другой дворъ и затѣмъ, пройдя сотни двѣ шаговъ по узкому, темному корридору, очутились въ саду, содержавшемся въ замѣчательномъ порядкѣ.

Въ глубинѣ сада виднѣлась зеленая бесѣдка, окруженная тѣнистыми деревьями. Отсюда то и доносились отчаянные стоны и крики алкоголика.

Слыша эти ужасные, нечеловѣческіе вопли, бѣдный сипай дрожалъ отъ страха.

-- Слышишь, саибъ?-- пролепеталъ онъ.

-- Конечно, слышу, на то у меня и уши,-- насмѣшливо отозвался Сигаль.

-- Не смѣйся, саибъ; подожди меня здѣсь; я сейчасъ доложу о тебѣ коменданту.

Съ этими словами сипай скрылся въ бесѣдкѣ.

Вскорѣ онъ вышелъ оттуда и ужъ издали сталъ дѣлать знаки юношѣ, чтобы тотъ подошелъ ближе.