Доктор гад

Равила выпрыгнула из поезда, который всё ещё тормозил, прямо в руки солдат, и уже вовсю целовалась с одним. Кто-то из девушек последовал её примеру, а глашатай продолжила говорить, теперь уже с меньшей патетикой:

– Сограждане, враг замедлил ход своей лавины, но отдельные паразиты успели просочиться на свободную от его заразы землю. Будьте бдительны – среди нас могут быть шпионы, диверсанты и саботажники.

Решив, что хватит пугать народ, она умолкла без заключительного слова и снова принялась обнимать свой рупор, словно тот был живым существом.

Аптека была закрыта. Манекен на крыше не работал, потому что студенту и младшей провизорше было недосуг его заводить, а Джер, как и все южане, любитель шестерёнок, полез с ним разбираться, пока Рофомм с папиросой в зубах и с коробком над ухом гадал, куда подевалась Лирна Сироса. Радиусы опустели – многие ушли на фронт, а другие стремились сбежать на север, выкупали места даже в грузовых составах. Кто-то залезал на крыши вагонов, и, когда начинались горные тоннели, железная дорога покрывалась трупами. Мама была с севера, там у неё были родственники, о которых она никогда не говорила, да и о самом Акке отзывалась с какой-то горечью. На север уехать она не могла – да ещё и без него. Или могла?

– Хватит греметь, – Джер закончил с манекеном и принялся вытирать руки листом розового лекарственного лопуха. – Не уехала она в Акк. Твоя мамаша тебя любит побольше, чем ты сам, – Джер за несколько лет дружбы изловчился читать его мысли.

– Надо спросить её подругу из Циркуляра Артистов, – каменным голосом произнёс Рофомм.

– Это её дочке мы книжку сделали? Циркуляр Артистов – туда я хоть пешком готов.

Нарлу он не видел давно, Эдту тоже. Наверняка она уже хорошо читает, заключил он, подсчитав, сколько девочке лет. Он раздобыл альманах древних гралейских легенд и, вооружившись старогралейским словником, принялся переводить, периодически донимая преподавателей. Джер сначала смеялся, – ведь кому в мире телесном нужно изучать старогралейский? – а потом сам засел за иллюстрации к самодельной книге. У них на юге были совсем другие сказки, и там не было страшных тварей и необыкновенных превращений, и Джер, как и всякий сын края шахт, заводов и научных цехов, искал всему объяснение.

– С русалками я разобрался – не было у них хвостов. Это всё выдумки моряков, которые не хотели признавать, что их топят обычные, пусть и дворянские бабы после соития. Но хвосты я всё равно нарисовал. А вот тут вышла заминка, – рассказывал будущий художник, листая сшитый томик. – Как выглядит это ваше обесчеловечивание? Как его видит телесный глаз?

– Как придём, спросишь Веллога. Он меня гралейскому учил, правда, сказок никаких не рассказывал, кроме того, что, если я буду мало жрать и расти хилым и больным, он меня утопит. Миф не всегда должен иметь телесно-научное обоснование, как, например, о русалках. Думаю, обесчеловечивание – это, как говорит наш словесник, метафора. Только метафора чего – не знаю.

– Безумия? – предположил Джер, покосившись на спички в руке друга.

В игорном доме их не пустили за столы «буйного стада» или лепестков-и-бокалов, поэтому осталось только усесться за обеденные и заказать выпить. Официант попросил личники, потому что Джер, предательски мелкий, как и все южане в этом возрасте, явно не тянул на шестнадцать. – Я вашему администратору нажалуюсь, – возмутился Рофомм, который уже начал бриться и поэтому считал, что ему должны наливать и без личника. – Омм да Борили вас лично своими ножиками почистит, вы разве не видите, что мне семнадцать?

– Нет тебе семнадцати, – Веллог, появившийся у него за спиной, отвесил юноше подзатыльник. – Что они заказали? – спросил он официанта.

– Гоночную.

– Белобрысому несите гоночную, а этому – вино. Гоночная, подумать только! Отвратительная южная дрянь, пусть они и травятся.

Рофомм приветственно ухмыльнулся, а мамин бывший шеф принялся оценивающе разглядывать его со всех сторон.

– Тебе самое большее можно дать шестнадцать – да и то только из-за роста и подбородка, – комментировал он, ощупывая плечи мальчика. – Ты чего такой тощий? Надо жрать и заниматься.

– Или хотя бы просто жрать, – ввернул Джер, покосившись на живот Веллога.

– Тебя забыли спросить, – бросил он Джеру и снова принялся за жертву. – Надо подстричь волосы, чтобы было видно, что уши хорошей формы и плотно прижаты к черепу. Да, не наврала Лирна, что сделала тебя от породистого. Экземпляр ты отборный, – толстяк отстранился от парня и снова смерил его взглядом, на который способны только гралейцы.

– А Нарла здесь? – спросил Рофомм с надеждой, что Веллог от него отстанет.

– Куда ж ей деться, – хмыкнул он. – Только после выступления её донимай, – заявил он и укатился по своим делам.

– Этот в фольклоре явно не разбирается, – прошептал Джер.