Доктор Красавчик

Официант уходит, а я задуваю свечку, но всё так и не решаюсь вонзить вилку в торт. Примеряюсь — а вдруг затошнит?

— Не стала поздравлять тебя в офисе: знаю, что ты не любишь этот день. — Говорит Катя.

— На работе все думают, что это из-за того, что я не хочу тратиться на десерты и угощения для них.

— Пусть думают, что хотят. — Она тоже берёт вилку. — На самом деле, я думаю, что твоя мама была бы не против, если бы ты начала радоваться, улыбаться и отмечать этот праздник. Она бы хотела, чтобы ты жила дальше.

— Думаешь? — Тихо спрашиваю я.

И сглатываю.

— Уверена. — Кивает Морозова. И тут же восклицает: — Да, блин! Воткни ты уже эту вилку в торт! Я тоже хочу попробовать, но не могу сделать это раньше именинницы!

— Когда это тебя останавливали рамки приличия? — Смеюсь я.

Мы хохочем, едим торт, запиваем кофе и какао, а затем расплачиваемся и возвращаемся в офис.

Перед тем, как толкнуть мощную стеклянную дверь, Катя вдруг останавливается и поворачивается ко мне:

— Так что ты решила насчёт Никиты?

— Есть у меня одна мысль… — Признаюсь я. — Но для этого ты должна будешь попросить его о встрече от имени журнала.

— Я? — Её глаза округляются.

— Да. Завтра в «Октябре» премьера фильма, и Дубровский должен быть там. Позвони, пожалуйста, его агенту и попроси о короткой встрече, пусть для тебя на входе оставят пропуск.

— И ты пойдёшь туда вместо меня?

— Да. — Киваю я.

— Да у тебя железные яйца, Кукушкина!

— У меня в животе ребёнок, и плюс огромное желание выжить, Морозова.

— И что ты ему скажешь? — Она кладёт руки на мои плечи.

Я закусываю губу:

— Никите не понравится то, что я собираюсь сказать. — Тяжело вдыхаю, выдыхаю, а затем натягиваю на лицо улыбку: — Но сейчас я не думаю об этом совсем. Все мои мысли о встрече с Красавиным.

— А вот тут я бы посоветовала тебе ненадолго отключить свои мозги. — Подмигивает мне Катя.

Следуя её советам, я сбегаю из офиса пораньше. Покупаю мясо, мариную его, ставлю в духовку, затем убираю в холодильник вино и несусь в ванную, чтобы успеть принять душ.

«Придёт или не придёт? Придёт или не придёт?»

Звонок в дверь раздаётся как раз в тот момент, когда я, натянув на себя платье, пытаюсь высушить волосы феном и едва не реву из-за того, что не успела накраситься. Выключив фен, я бросаюсь в гостиную и включаю там телевизор — для фона. Набросив на стол скатерть, ставлю на неё два бокала, затем убираю один из бокалов в шкаф, затем снова достаю его с мыслью о том, что буду пить из него сок, затем снова прячу, чтобы меня случайно не поняли неправильно.

Я мечусь по комнате в поисках расчёски, духов или, хотя бы, крема для лица, но звонок в дверь раздаётся вновь. Мне хочется разреветься, но, если не открыть дверь, мужчина уйдёт. Я стремительно мчусь в прихожую.

Удушливый запах мяса пробирается в нос, и я понимаю, что мне становится дурно. Бросаю последний взгляд в зеркало, оцениваю масштаб катастрофы, и разреветься теперь хочется только сильнее, но рука уже отпирает замок и тянет на себя дверь.

И вот на пороге — Он.

А перед ним — Я.

Во всей красе: лохматая, в вечернем платье и больших, пушистых тапках-котятах.

«Это фиаско, братан» — подписали бы ролик о моём позоре в Интернете, но внутренний голос подсказывает, что в больнице я выглядела ещё хуже, и я улыбаюсь. Говорят, что улыбка спасает от стыда даже самых отъявленных неудачниц. Или опять врут?

28

Это самое странное свидание в моей жизни. Если это вообще свидание. Такие, как я, на свидания не ходят, но я здесь, и я стою на пороге её квартиры с подарком и цветами в руках, отчаянно надеясь, что больше никого в квартире, кроме Алисы, не окажется.

Нет, не потому, что я хочу остаться наедине с этой красоткой — хотя, да, я хочу… В общем, к чёрту.

Я стою перед ней, и мои мысли путаются.

На Алисе элегантное чёрное платье, пушистые домашние тапочки, и она выглядит слегка растрёпанной и обеспокоенной. Эта уютность и небрежность её образа буквально лишают меня дара речи.

Так зачем я пришёл?

Кто напомнит?

— Привет. — Хочется сказать мне, но вместо этого я бросаю короткое: — Здравствуйте. — И в тщетной попытке унять волнение, добавляю: — Добрый вечер.

— Добрый. — Улыбается Алиса.

Я слепну от её улыбки и теряюсь окончательно:

— С днём рождения! — Моя рука неуклюже тычет букетом ей в лицо.

— О-о… спасибо… — разглядывая белые пионы, выдыхает девушка.

Берёт букет, аккуратно прижимает к груди, а я решаю нагрузить её ещё одним подарком — вручаю бумажный пакет, криво перевязанный лентой:

— Это вам. — Мой голос звучит так неестественно, будто кто-то натужно кашлянул в железную трубу.

— Что это? — Удивляется она. — Подарок? Не стоило…

— На самом деле, я не знал, что вы любите, поэтому взял… э-м… полезную вещь.

— Да? Спасибо.

Это ужасно. Я не в своей тарелке, и впервые ощущаю себя настолько потерянным и беспомощным.

Что происходит?

— Проходите. — Приглашает меня Алиса, отходя вглубь коридора.

Я делаю шаг, закрываю за собой дверь, скидываю пальто, устраиваю его на вешалке, оборачиваюсь к девушке и только в этот момент отмечаю, что выглядит она неестественно бледной.