Доктор Кто против Криккитян

– Ну, не смею возражать! – Хан потер одну когтистую лапу о другую. – А можно у вас поинтересоваться, как обстоят у меня дела с наградами за этот год? Я вот к чему иду – если вы пришли сюда, это же значит, что я попал в диктаторский шорт-лист, верно?

– Неверно, – холодно сказала Романа и сделала еще одну пометку. – У меня для вас припасено несколько щекотливых вопросов.

– Я весь внимание, весь-весь! – Хан проявлял чудеса радушия.

Романа прищурилась на планшетку, наморщила лоб.

– По дороге сюда я заметила, что вы сожгли несколько больниц.

Хан просиял.

– Есть такое, – пропел он елейным голоском. – Когда я объявляю очередной планете войну, эта война – тотальная! Я враждую даже с местной медициной. – Он окинул взором пустоши кругом. – Таковая моя политика чистого листа.

– Со школами тоже враждуете?

– Конечно. Народ вечно укрывает в их стенах детей. Знаете, как я это зову? – Хан явно вскочил на любимого конька. – Я зову это актом ужасной жестокости. – Подавшись вперед, деспот скорчил предельно серьезную мину. – В конце концов, какая жизнь была бы у бедняг без родителей? Гораздо справедливее просто отправить всех в один конец, не кажется ли вам?

Романа смолчала, поставив еще одну галочку.

Хан вдруг прыгнул вперед. Будь на его месте кто-то другой, вы бы поклялись, что он пытается заглянуть в планшетку, но к Великому Хану подобная ересь была неприменима.

Романа провела ногтем по распечатанному списку пунктов.

– Я заметила, что вы немного отстаете от графика в вопросе завоевания планеты…

– Эге-ге! – воскликнул Великий Хан голосом утомленного циника. – Снова победят эти несносные Нагибаторы. Говорю вам, леди, лучше делать все как следует. Завоевания – это тоже искусство. Всякое разорение говорит само за себя. Одно дело – стоять на холме с видом на идиллическую долину, с лугами и ветряными мельницами, домами с идущим от труб дымком, детьми и курочками, носящимися по двору. И совсем другое – точно знать, когда приходит надобность все снести, разровнять и опустошить. Не хочется показаться слишком нетерпеливым, но и в стороне оставаться – не вариант. Вот взгляните-ка на этого парня, – Хан от души дернул за веревку, которой был примотан Доктор. – Накинулся на меня, нес какую-то чушь. Я ведь мог просто прикончить его на месте. Но вместо этого я его поджариваю. Да, времени это занимает больше, но в итоге он станет восхитительным на вкус. Если, конечно… – тут Хан с видом заботливого папаши подался вперед. – Леди, вы, часом, не голодны? А то, если что, прикажу подать его в один миг…

– Нет-нет, – открестилась Романа. – Я поела перед тем, как явиться.

– Очень разумно. – Хан задумчиво потеребил мех на животе. – Я вот всегда хочу есть – думаю, только еда мной и движет. Еда и крики моих жертв!

Романа, внеся последнюю пометку, открепила верхние два листа от планшетки и передала их Хану со словами:

– Хочу, чтобы вы заполнили пару анкет. Это все, конечно, необязательно, но в нашем судействе они учитываются. Мы просто хотели бы получить опись того, что осталось тут, прежде чем вы это сметете.

– О, хорошо! – Хан просмотрел анкеты, а потом ленивым жестом передал их визирю. – У нас остались небольшой рыбацкий городок, маленький остров и тотемный столб.

– Тотемный столб?

– О да, – кивнул Хан. – Непростая такая штуковина из стали. Говорят, что она – как метафора мощи мира, который невозможно победить. Вообще, я, конечно, преувеличиваю – но за ее снос мне насчитают дополнительные баллы, правда ведь? – Глаза у Хана были как у маленького зануды с синдромом отличника. – А он вот, – Хан показал пальцем на визиря, который даже сейчас возился с бумагами, – хотел, чтобы я пошел и снес его сразу. Но мне это сейчас не видится хорошим предложением. Хочу, чтобы выжившие надеялись, что в последнюю минуту тотемный столб спасет их. А потом – я возьму и взорву его ко всем чертям! – Хан устало вздохнул. – Так мало времени, так много миров, которые надо бы сокрушить, я ведь прав?

– Еще бы, – кивнула Романа, закладывая ручку для пометок за ухо. – Что ж, опросом я довольна. Мне пора идти. – Она уже было повернулась, но вдруг помедлила. – О, знаете, Великий Хан, я хотела бы попросить вас об одной вещи… – Романа захлопала ресницами.

– Что прикажете – то и сделаю! – гордо прорычал Великий Хан, размашисто лизнув лапу и проведя ею по гриве.

– Можно мне вот этого пленника? – Она указала на Доктора. – Знаете, для допроса о ваших методах, и все такое прочее…

– Ха! Я знаю, что у вас на уме, леди. – Хан постучал себя когтем по носу.

– Правда, и что же?

– Вы его потом съедите на закуску – и не подавитесь.

Романа вела Доктора через лес. Он потирал запястья и покачивал гудящей после всех тумаков головой.

– Я так тебе благодарен! Какой ужасный человек, – простонал он. – Из-за него я по-другому стал смотреть на кошатников. Да и на кошек – тоже…

Они растворились в ночи.

Кстати, у галлифрейских кошек – тринадцать жизней, и большую часть каждой из них они проводят во сне.