Доктор Пес. Как наши лучшие друзья становятся нашими врачами

Блу одним из первых запрыгивает в микроавтобус на следующее утро в 7:55, когда мы загружаем туда 12 собак, которые поедут с нами в Северную Каролину. Большинство их них уже проделывало этот путь 6 или 10 месяцев назад, когда им было по 16–18 недель от роду. Они уехали из Северной Каролины детсадовцами, а теперь, после программы, возвращаются, можно сказать, выпускниками колледжа.

Все держатся очень дружелюбно, за исключением двух псов, для которых в микроавтобусе приготовлены специальные переноски. Мы едем на юг. В салоне на удивление тихо. Чечи надеется, что так пройдет вся поездка. Ехать нам 10 часов. Она не останавливается, чтобы дать собакам размяться или справить нужду, потому что так путешествие сильно затянется и кто-то из собак может сбежать, пока она будет выгуливать других.

Она десятки раз («сложно даже сказать сколько») возила собак туда-сюда и разработала для этого целую процедуру. Собаки не получают пищу с 5 часов вечера предыдущего дня. В 9 вечера им дают немного воды, а потом выводят на прогулку каждые два часа. К моменту, когда утром она за ними приезжает, мочевые пузыри у них практически пусты. Поскольку во время поездки псы в основном лежат и спят, то 10 часов пролетают незаметно. Очень редко бывает, чтобы кто-то не дотерпел и сделал лужу в микроавтобусе.

Мой собственный пузырь такой подготовки не проходил, поэтому я надеюсь, что по дороге Чечи все-таки сделает пару остановок.

Наши сегодняшние пассажиры – это лабрадоры разных цветов, золотистые ретриверы и помеси обеих пород. По пути на юг я составляю список:

• Блу – выбран для ветерана с посттравматическим синдромом;

• Хило – не решено, будет работать в медицинском или образовательном учреждении;

• Хопкинс и Лэнсинг – собаки эмоциональной поддержки;

• Кеннеди – пес для стоматолога, будет успокаивать тревожных пациентов в реабилитационном центре;

• Лейтон и Шир – не решено;

• Лохлин – помощь пациентам в психиатрической клинике;

• Ноа – собака эмоциональной поддержки; «не создан быть служебной собакой»;

• Роуд – медицинская/психиатрическая собака для ветерана;

• Трент – гражданская медицинская/психиатрическая собака;

• Вивиан – амбассадор «Собак для людей» для демонстрации навыков.

В 9:25 Лохлин, золотистый ретривер, каким-то образом перебирается через барьер из переносок и ящиков с припасами, которыми Чечи отгородила передние сиденья в микроавтобусе. Собака кладет голову ей на левое плечо и с улыбкой на морде оглядывает проплывающие мимо пейзажи. (Ретриверы практически постоянно выглядят так, будто широко улыбаются.)

Я представляю, как это должно быть приятно для собаки, только-только вырвавшейся на свободу. Хвост Лохлина в салоне микроавтобуса ходит из стороны в сторону, колотя по морде другого пса.

– Ух ты, как это он умудрился?! – восклицает Чечи.

Она обращается к собаке: «Назад, назад!», но Лохлин не двигается с места. Вместо этого пес устраивается поудобнее: со стороны это выглядит так, будто он дает Чечи советы, как правильно вести машину, или пытается заключить с ней сделку: «Разреши мне остаться здесь, и я стану лучшей служебной собакой на свете».

В 9:38 Чечи въезжает на заправку, вылезает из машины и аккуратно возвращает Лохлина назад. Кладет еще одеяла и полотенца поверх импровизированного барьера, чтобы предотвратить дальнейшие визиты. Я выпрыгиваю и разминаю ноги, а когда сажусь обратно, то замечаю, насколько в салоне пахнет псиной. Раньше я этого не чувствовала. Принюхалась, судя по всему. Только тут ко мне приходит осознание, что весь мой багаж едет вместе с собаками в переноске возле левого борта и впитывает этот запах, который я привезу домой в качестве сувенира.

Мы продолжаем катить по шоссе 77. Блу кладет голову на барьер, но Чечи говорит ему: «А ну-ка!» – и голова исчезает. Начинается дождь, зеленые холмы сменяются горами. Мы проезжаем Аппалачи. Кондиционер работает в полную силу, чтобы собаки не перегревались из-за влажного майского воздуха.

Мне становится прохладно. Я натягиваю на голову капюшон свитера, чтобы согреться. В тот же момент, как по волшебству, у меня на шее появляется теплый шарф. На самом деле это собака, и она громко сопит. Я поворачиваюсь и вижу у себя за спиной Хило. Он каким-то образом сумел обхватить меня передними лапами из-за спинки сиденья, и именно их я приняла за шарф. Интересно, он что, догадался, что я замерзла? Правда, стоит он так недолго: через пару минут Чечи замечает это и многозначительно на него смотрит. Мой шарф ретируется в заднюю часть микроавтобуса.

В салоне тихо, разве что дождь стучит по крыше и из динамиков доносится негромкая кантри-музыка. Я говорю Чечи, что не представляю, как ей удается регулярно совершать такие поездки – одной, с целой толпой собак, по извилистым дорогам, пролегающим так высоко в горах, что порой одного взгляда вниз достаточно, чтобы закружилась голова.

– Я люблю эту работу и хочу ее делать. К тому же, у меня есть личные причины.