Доктор V

Мы пробуем каждое из пирожных, что я заказал. И на каждое Элисон реагирует этим стоном и облизыванием губ. Думаю, я придурок, потому что сам копаю себе яму, продолжая смотреть на все это великолепие. Элисон пробует последнее пирожное с клубникой. Жует его, выдавая ту же реакцию, и я понимаю, что, если это не прекратится в ближайшие десять минут, я или кончу в джинсы, или мне придется пойти в туалет бистро и передернуть. Потому что я точно не смогу вести мотоцикл в таком состоянии. Замечаю в уголке губ Элисон капельку клубничного джема, и мне так хочется ее слизнуть. Но вместо этого я протягиваю руку, и, как только касаюсь кожи, чтобы вытереть, Элисон высовывает розовый язычок и случайно облизывает мой палец. Мы замираем. Пару секунд пялимся друг на друга, а потом проворный язычок уже намеренно облизывает мою кожу.

– Блядь, – шепчу я, когда сознание заволакивает туманом.

– Прости, – резко выдает Элисон, отстранившись от моего прикосновения. А я просто подношу этот палец к своим губам и, приоткрыв рот, провожу губами по месту, где был ее язык. Глаза Элисон темнеют, когда она смотрит на это, а потом внезапно отворачивается.

– Я сейчас вернусь, – встаю из-за стола и выхожу на улицу с другой стороны кафе.

Почему-то подрочить в туалете сейчас кажется кощунственным, но еще пара минут в ее обществе может привести к тому, что я облажаюсь. Призываю свой хваленый самоконтроль и ухмыляюсь, потому что Элисон действует как заправская Доминатрикс. Она распаляет мое желание, все время удерживая на грани, а потом резко все переводит в дружескую плоскость, позволяя немного остыть. И все повторяется по новой. Я знаю этот прием, потому что сам так поступаю с сабами.

Когда возвращаюсь в кафе, Элисон разговаривает по телефону. Пока приближаюсь к ней, она бросает на меня встревоженные взгляды, а потом быстро сворачивает разговор. От прежней игривости не осталось и следа.

– Дай угадаю. Звонил твой парень, – говорю, присаживаясь. Мне стоит чертовски невероятных усилий не прорычать эту фразу, а сказать спокойно и даже дружелюбно, потому что, эй, я хорошо умею играть свою роль.

– Да. – Эли молчит несколько секунд, а потом снова поворачивается ко мне. – Прости за… – она крутит пальцем у своего рта. – За это, в общем. Я ничего такого не имела в виду.

Мне хочется обсудить это, позаигрывать с ней, распалить ее желание. Но я вовремя вспоминаю о выбранной тактике, поэтому широко улыбаюсь и перевожу тему в безопасное русло.

– Поехали покатаемся на аттракционах.

– На тех страшных? – ее глаза расширяются. – Типа которые стремительно падают вниз?

Я смеюсь. Она сейчас очень забавно выглядит: расширившиеся от ужаса глаза и бледная кожа. Трусишка Эли.

– Нет, если тебе на них некомфортно. Давай покатаемся на американских горках. Их ты любишь?

– Я никогда на них не каталась.

– Серьезно? Это должен попробовать каждый американец, детка. Они же как национальный вид развлечений.

– Слушай, Винс, ты хочешь, чтобы я вернула тебе пироженки? – Я со смехом качаю головой. – Тогда не заставляй меня делать это. Я могу покататься… не знаю, на этих электрических машинках, на которых нужно врезаться друг в друга. Или там на какой-нибудь лошадке на карусели.

Я хохочу, потому что все аттракционы, которые перечисляет Эли, предусмотрены для детей дошкольного возраста.

– Боюсь, детка, ни одна такая машинка не выдержит меня.

– Ты себе льстишь, – тянет она, слегка прищурившись и склонив голову к плечу. – Самодовольный Доктор Ви.

– О господи, кто тебя научил? – спрашиваю я со вздохом.

– Если я ее сдам, то Одри меня убьет. – Элисон резко прикрывает рот ладошкой и снова широко распахивает глаза, а потом мы вместе начинаем смеяться. – Ты же не скажешь ей? Нет? – спрашивает она, когда мы успокаиваемся.

– Нет, если поцелуешь меня, – отвечаю я.

Это, конечно, недостаточный повод, чтобы нарушить наш уговор, но, кажется, не один я здесь играю в игру. Элисон прекрасно знает, что Одри ей ничего не сделает. И даже если бы я рассказал это Одри, она бы в своей манере пожала плечами и сказала что-нибудь в стиле «Переживешь». И Эли это тоже прекрасно знает. Но теперь у нее появился повод поддаться порыву, и она непременно это сделает через… одну, две, три секунды, и ее губы мягко прижимаются к моим, но уже через мгновение она отстраняется. Я наигранно кривлюсь, а потом качаю головой.

– Нет, не тянет на сохранение нашего секрета. Это не поцелуй. Меня бабуля целует развратнее.

– Фу, Винс, – кривится Эли, но все же улыбается.

– Давай, малышка, покажи мне, как сильно ты хочешь сохранить наш секрет.

Элисон колеблется не дольше пары секунд, а потом облизывает сочные губы и снова приближается к моему лицу. Она приоткрывает рот и аккуратно обхватывает своими губами сначала мою нижнюю губу, а следом за ней верхнюю. Я плавлюсь от этого. Горячее дыхание обжигает мою кожу, а ее запах – легкие.