Долететь и остаться

— Дикость, — охотно откликнулся Сергей, так и не обернувшись. — Ты думаешь, зря придумали выражение «Тьма невежества»? Вот это она самая и есть… Да что там говорить! Ты еще на их лица посмотришь.

Чен вежливо улыбнулся.

— Видал я их лица. А насчет темноты… Никакая это не «тьма невежества». Просто, скорее всего ведут люди здоровый образ жизни. С Солнцем встали, с Солнцем спать легли.

— У всех свои обычаи, — не стал спорить Сергей. — Кстати!

Сунув руку под сиденье, он вытащил ракетницу. Чен все еще смотрел вниз, и не обращая внимания на то, чем там занимается напарник, и ярко-алая вспышка стала для него неожиданностью. Свет обдал их, заставив зажмурить глаза. Капля алого пламени взлетела над ними и устремилась к звездам.

— Зачем? — спросил Чен, провожая взглядом огненный шар и вспоминая пожелания капитана о маскировке. — Это нужно?

— Конечно, нужно! — смело ответил Сергей. — Считай. Что это традиция! Обряд! Обычай! Нельзя нарушать. Там внизу разные есть. Может, кто и поймет, что это я возвращаюсь….

Чен пожал плечами. Ракетница щелкала раз за разом, и раз за разом небо окрашивалось разноцветными сполохами.

Имперский город Гэйль.

Дом Шумона Гэйльского.

… По его расчетам ни Лао, ни Мульп в эту ночь не должны были показаться на небосклоне.

Так оно и вышло — вычисления не подвели — однако понаблюдать за звездами Шумону не удалось. Вместо того, чтобы явить ему во всем своем блеске красоту неба, ночь выдалась какая-то никчемная — тусклая, ненастная и небесные огни скрыло невесть откуда взявшееся марево. Не тучи, что, в конце концов, могли принести пользу, излившись дождем на поля, а какая-то взвесь, туман, что занавесил небо и скрыл звезды, не дав мудрецу наблюдать за ними в эту ночь.

Шумон понял, что ночь потеряна, едва поднялся на башню и взглянул на небо, но из упрямства все же остался наверху. Иногда ему такое удавалось — переупрямить природу, но в этот раз безразличие стихий к нуждам бывшего Императорского библиотекаря казалось таким очевидным, что он лег на сетку и предоставил себя раскачивать изредка залетавшему на площадку ветерку.

Ветер шел из леса — прохладный и напоенный ароматами лесных трав. Он проскакивал над городом на высоте, словно брезговал смешиваться с запахами отбросов и стоялой воды, что наполняла обводной ров вокруг дворца эркмасса. Поэтому, скорее всего, Шумон оставался единственным, кто в эту ночь мог ощутить его свежесть и аромат.

Его башня была много выше городской стены. Мало того, скорее всего она же оказалась самым высоким сооружением в Гэйле. Императорские законы запрещали строить в городах здания, выше, чем здания Императорского наместника, и когда Шумон построил свою башню в соответствии с законом, стало ясно, что наблюдать полеты драконов над Дурбанским лесом он не сможет. Требовалось добавить самое малое полтора десятка локтей. Но некоторые законы в Империи соблюдались неукоснительно, и книжнику, чтоб добиться своей цели, пришлось призвать на помощь мудрость и изворотливость.

Он усмехнулся, как усмехался каждый раз, когда вспоминал об этом. Чтобы добиться своего пришлось пойти на хитрость. Он пошел к наместнику — градосмотрителю эркмассу Гьёргу Гэйльскому и предложил построить самое высокое здание в Империи, всего на два локтя ниже, чем Императорский дворец в Эмиргергере.

Эркмасс согласился и Шумон воздвиг над резиденцией градосмотрителя легкий решетчатый шпиль и в самом деле всего на два локтя меньше, чем кончик флагштока на Императорском дворце, что и подтвердила вызванная недоброжелателями особая комиссия двора.

Гэйль прославился — эркмасс вновь заставил говорить о себе, а Шумон под это дело смог прибавить к своей башне недостающие двадцать локтей, для того, чтобы без помех смотреть на звезды и полеты драконов….

Ветер раскачивал гамак, и в такт плавным покачиваниям приплясывали деревья на горизонте. Постепенно на него навалилась сонная тишина, и глаза сами собой закрылись. Поняв, что засыпает, он дернулся, словно лошадь, упрямо поднимая голову навстречу ветру, но тот качнул сетку, укладывая его назад, в сон…

И все же он получил вознаграждение за свое упрямство! Сквозь полусомкнутые веки он ощутил яркую вспышку, словно из-за туч на мгновение выглянул Лао.

Он рывком поднялся, сбрасывая сонную оторопь, и увидел, как над лесом расплывается красное пятно, словно кто-то умудрился забросить высоко в небо несколько пылающих горшков с нефтью. Шумон не успел придумать объяснения этому, как там же вспыхнуло еще несколько разноцветных огней. Яркие пятна цветного пламени разлетелись по небу и, озарив окрестности ослепительным светом, исчезли, поглощенные тьмой. Походило это все на то, что взлетевший в черное небо шельх вдруг ни с того ни с сего начал плеваться огнем. Такого, конечно в действительности быть не могло, но ничего другого Шумону на ум не пришло.

— Огнедышащий? — прошептал он. — Быть того не может!