Долг чести

– Нет, не стоит идти на такие крайние меры. Наши ребята умеют действовать осторожно, верно?

– Кларк умеет. – Из того, что много лет назад Кларк преподал ей и ее мужу при подготовке на «Ферме», Мэри-Пэт особенно врезались слова: «Где бы вы ни находились, считайте, что действуете на территории противника». Для оперативников это было аксиомой, но она все время пыталась понять, откуда появилась эта мысль у Кларка.

***

Большинству собравшихся следовало бы сейчас быть на работе, подумал Кларк, но ведь им с Чавезом тоже следовало заниматься делом, правда? В этом и заключалась проблема. Ему приходилось видеть немало демонстраций, причем большинство выражало недовольство политикой его страны. Демонстрации, проводившиеся в Иране, были особенно угрожающими, поскольку в руках людей, считающих лозунг «Смерть американцам!» совершенно справедливым выражением недовольства внешней политикой Соединенных Штатов, находились заложники из числа американских дипломатов и их семей. Тогда Кларк принимал участие в неудачной операции по их спасению, что стало, как он считал, худшим моментом в его многолетней карьере оперативника. У Кларка остались самые плохие воспоминания о пребывании в Иране, когда он стал свидетелем краха спасательной операции и ему самому пришлось спасаться бегством. И вот теперь представшая перед ним картина воскресила их.

Американские дипломаты относились к происходящему не слишком серьезно. В здании посольства, расположенном напротив отеля «Окура» и напоминавшем по архитектуре странное сочетание творений Фрэнка Ллойда и укреплений линии Зигфрида, все шло как обычно. Никаких оснований для беспокойства, в конце концов, разве Япония не цивилизованная страна? Полиция выставила надежную охрану у внешней ограды, и какой бы шумной ни была демонстрация, ее участники, по-видимому, не собирались нападать на суровых полицейских, окруживших здание тесным кольцом. Однако демонстрантами на этот раз была не молодежь, не студенты, решившие отвлечься от занятий, – поразительно, что средства массовой информации не обращали внимания на то, что студенческие демонстрации так часто совпадают по времени с окончанием семестров, – явление, распространившееся по всему миру. Здесь находились люди лет за тридцать и за сорок, и потому их выкрики создавали какое-то странное впечатление – они были не такими яростными, словно собравшихся смущало происходящее и они испытывали скорее обиду, чем гнев. Кларк наблюдал за толпой, пока Чавез делал снимок за снимком. Однако демонстрантов собралось очень много, и боль, испытываемая ими, была очевидной. Они стремились отыскать виновных, как это обычно бывает, найти кого-то, кто отвечал бы за возникшие трудности. Так поступают всегда, это ведь не чисто японский феномен, правда?

Как и все в Японии, демонстрация была хорошо организована. Ее участники были разбиты на группы с руководителем во главе каждой, они приехали главным образом на переполненных пригородных поездах, разместились в автобусах, которые ожидали их на станциях, и высадились всего в нескольких кварталах отсюда. Интересно, кто заказал автобусы? – подумал Кларк. Кто напечатал плакаты? Лишь теперь он с удивлением заметил, что лозунги написаны грамотно – очень странно. Несмотря на хорошее обучение английскому языку в школе, японцы сплошь и рядом допускали ошибки в написании слов, особенно на плакатах. Сегодня утром Кларк видел на улице юношу в майке с удивительной надписью: «Вдохновимся в раю», по-видимому, прямой перевод с японского и еще одно доказательство того, что невозможно буквально переводить с одного языка на другой. А вот на плакатах все было написано правильно. И орфография и грамматика безупречны, даже лучше, подумал Кларк, чем на подобных демонстрациях в Америке. Разве это не любопытно?

Ну и черт с ними, подумал он. Я ведь журналист, правда?

– Извините меня, – произнес Джон, коснувшись плеча мужчины средних лет.

– Да? – На лице мужчины отразилось удивление. Он был хорошо одет, в темном костюме и белой рубашке, с аккуратно завязанным галстуком. Ни гнева, ни других эмоций, вызванных волнением момента, на лице. – Кто вы?

– Я московский журналист из агентства новостей «Интерфакс», – произнес Кларк, показывая свое удостоверение на русском языке.

– А-а, понятно. – Мужчина улыбнулся и вежливо поклонился. Кларк ответил таким же поклоном. Воспитанное поведение мнимого русского журналиста вызвало у его собеседника одобрительный взгляд.

– Вы позволите задать вам несколько вопросов?

– Конечно. – Мужчина испытывал, казалось, облегчение, что теперь можно больше не выкрикивать лозунги. Кларк быстро выяснил, что японцу тридцать семь лет, он женат, имеет одного ребенка, служит в автомобилестроительной корпорации, но сейчас временно уволен из-за экономических трудностей и в данный момент крайне недоволен действиями Америки, а вот к России испытывает только расположение.

Он смущен происходящим, подумал Джон, поблагодарив мужчину за ответы.

– В чем дело? – негромко спросил Чавез, подняв к лицу фотоаппарат.

– Говори по-русски, – резко бросил «Клерк».