Долг и отвага [рассказы о дипкурьерах]

Мощная, устойчивая палуба крейсера. Казалось, нет такой силы, чтобы ее хоть чуточку поколебать. Николай и Георгий стояли, широко расставив ноги для равновесия, как это делали на катере. Георгий подумал: «Качка мне не по нутру. Но такую махину, видно, не качнуть и большой волне. Отлично». Дипкурьеры слушали, что говорил помощник капитана. Слушали — и почти ничего не понимали. Тот заговорил медленней и отчетливей. Теперь понятно: перед ними помощник капитана мистер Джонсон. Со всеми вопросами обращаться к нему.

Помкэп позвал матроса («Он будет вашим стюардом») и распорядился проводить дипкурьеров в отведенную им каюту.

Матрос, крепыш лет двадцати, жестом пригласил: прошу. Железные трапы вели куда-то глубоко вниз. Потом — узкий стальной коридор, отсеки, переборки, снова трап. Матрос шел быстро, молча, не оглядываясь. Остановился возле двери, открыл ее и — по-русски:

— Добрый здоровя. Тебе тут — хорош.

— Спасибо. Нам приятно познакомиться с английским моряком.

Его лицо вдруг стало строгим.

— Я не англичанин, я шотландец.

— Разве это существенно?

— О, да! Очень существенно! — Потом улыбнулся: — Меня зовут Роберт. А ты?

— Я — Георгий, а он — Николай.

— Георг? Никола? У нас был король Георг.

— И Роберт у вас был. Поэт.

Шотландец просиял:

— Роберт Бёрнс! Знаешь?

— Знаю. Только по-русски. Слушай:

Нас ждет и буря и борьба.
Играя с ветром, вьется знамя.
Поет военная труба,
И копья движутся рядами.
Не страшен мне грядущий бой,
Невзгоды, жертвы и потери!
Но как расстаться мне с тобой,
Моя единственная Мэри?

Последнее слово погрустневший Георгий произнес особенно четко, как настоящий англичанин.

Роберт раскрыл рот от удивления: он понял, о чем стихи! О любви, о девушке, о Мэри!

Матрос крепко пожал руку Георгию и Николаю. Дружба закреплена.

Дипкурьеры осмотрели свою каюту на корме. У правой переборки откидная койка. Слева — диван. Иллюминаторы прочно закрыты стальными заглушками. Две электрические лампочки. Одна под потолком, вторая над откидным столиком.

Вскоре пришел Джонсон. «Удобно ли вам? Питаться будете в офицерском салоне. По очереди? Пожалуйста. Первый завтрак в семь утра, второй — в двенадцать, обед — в восемнадцать. Ужин доставят в каюту в девять вечера».

— Когда выйдем в море? — не удержался Георгий.

— Об этом мы поставим вас в известность в свое время.

— Сколько дней займет путь до Мурманска?

— Ровно столько, сколько потребуется.

Помкэп вышел.

— Получил? — кивнул на закрывшуюся дверь Николай. — Вот так!

Ровно в полночь помкэп появился снова:

— Джентльмены, сейчас выходим в море.

Будто от этих слов Джонсона крейсер ожил. Он мощно загудел двигателями, начал слегка покачиваться.

— Стартовали! — Георгий применял это слово во многих ситуациях. — Присядем, как полагается, перед дорогой.

Крейсер набирал скорость. Качка все ощутимей. Какая же ходит волна, если так кренит стальную махину!

Впереди — неведомый и опасный путь. Впереди — схватка с сильным врагом. Наверняка! Еще ни один караван не избежал встречи с гитлеровским флотом и авиацией. В морской пучине погибали и корабли каравана, и даже корабли эскорта. Если суждена гибель, что же… но погибнет и диппочта, а в ней столько важного для Родины, для победы.

Георгий вдруг ударил кулаком по кожаной обшивке дивана, чертыхнулся.

— Ты что? — удивился Николай.

— Проклятая качка мешает думать. На полу не устоишь, на диване не усидишь — нигде не сосредоточишься.

Пол кренится все круче и круче.

Военные корабли как бы специально ждали, чтобы шторм набрал силу. Не случайно у какого-то матроса вырвалось: «Шторм для нас словно шапка-невидимка: крупная волна захлестывает перископы подводных лодок».

Крейсер, совершая противолодочные маневры, резко менял курс. В такие минуты дипкурьеры чувствовали себя как на качелях. Обоих заносило то вправо, то влево; приходилось, расставив руки, упираться в переборки.

Матрос-шотландец приглашает на обед.

— Давай, иди первым, — сказал Николай.

— Стартовали, Роберт! — отозвался Георгий.

Кают-компания. Здесь уже собрались офицеры, свободные от вахты. Появился командир крейсера. Все встали. Капитан жестом указал дипкурьеру место напротив.

Начался обед. Сразу же оказалось, что английский обеденный этикет (война на нем никак не отразилась) очень сложен.

За спиной каждого офицера — стюард. Перед Георгием матово поблескивали несколько тарелок, справа лежали два разных ножа, столовая ложка, стояли стакан для воды и чашка для кофе, слева — три вилки, впереди, за тарелками, — фужер для вина, еще вилка, нож и десертная ложка. Целый арсенал!