Долг и отвага [рассказы о дипкурьерах]

В один из последних дней октября 1917 года германские военные радиостанции заработали особенно оживленно. Сквозь шум создаваемых ими помех были едва различимы передачи из Петрограда: «…немедленный мир без аннексий… и без контрибуций… равно справедливых для всех без изъятия народностей или наций условиях… тайную дипломатию правительство отменяет… рабочее движение поможет успешно довести до конца дело мира…» Солдаты действующих армий, подбирая разбросанные с аэропланов листовки, читали: «Декрет о мире». Это была мирная программа большевиков, реалистичная и гуманная. Подобной ей в истории еще не было.

В Смольном сознавали, что для осуществления этой программы, изложенной накануне Владимиром Ильичем Лениным на II Всероссийском съезде Советов, необходимо создать внешнеполитическое ведомство, способное отстаивать интересы победившего класса на международной арене.

Самодержавие оставило новому государству международные обязательства, о которых В. И. Ленин писал: «Мы отвергаем все пункты о грабежах и насилиях, но все пункты, где заключены условия добрососедские и соглашения экономические, мы радушно примем, мы их не можем отвергать». Для налаживания дипломатической деятельности нужно было найти тексты этих договоров, овладеть шифрами связи, ознакомиться с оперативными документами. Все это хранилось в архивах министерства иностранных дел на Дворцовой площади.

Само здание бывшего министерства было взято под охрану красногвардейцами еще вечером 25 октября, накануне штурма Зимнего. Военно-революционный комитет назначил туда своего комиссара, известного профессионального революционера большевика М. С. Урицкого.

Однако чиновники министерства не спешили выполнять указания из Смольного. Очень немногие из старых специалистов откликнулись на призыв принять участие в налаживании работы народного комиссариата.

Дипломатическое ведомство дореволюционной России представляло собой сложнейшую машину, работа которой отлаживалась веками. Департаменты и отделы министерства, многочисленные посольства, миссии и консульства за границей, заполненные представителями наиболее аристократической и привилегированной части помещичье-буржуазных кругов, являли собой кастовый бюрократический аппарат, верой и правдой служивший своему классу. Крупные и мелкие чиновники этого аппарата помимо профессиональных знаний носили, в себе и специфические секреты своей службы, делающие их, по их мнению, незаменимыми на своем посту. И не поэтому ли, покинув свои кабинеты, они прихватили с собой ключи от сейфов и шифров, перепутали вконец папки с делами, а их были тысячи…

В результате работа отделов и департаментов бывшего министерства была парализована. В частности, прекратились переводы денег за границу для русских военнопленных в Германии и Австрии. Не выдавались визы иностранным подданным. На таможнях скопились многочисленные грузы, ибо они не имели пропусков, необходимых для того, чтобы пересечь границу. Прервалась курьерская связь с посольствами…

В этих условиях ЦК РСДРП (б), Совет Народных Комиссаров, В. И. Ленин приняли решительные меры. Ленин лично подбирал руководящий состав НКИД. Помощь в этом ему оказывали В. Д. Бонч-Бруевич, Н. П. Горбунов. Формировался административный и технический персонал.

С Балтийского флота были направлены шифровальщики, из Главного морского управления прикомандированы писари.

В наркомат пришли опытные большевики. В их числе были профессиональные революционеры как из числа интеллигенции, такие, как И. А. Залкинд, так и из числа рабочих, солдат, матросов. Среди последних были рабочие с василеостровского завода «Сименс-Шуккерт», трубопрокатного завода, революционные солдаты Павловского полка, матросы-балтийцы. Именно из них впоследствии будут подбираться кадры для советской дипломатическо-курьерской службы. А пока им, главным образом, была поручена охрана архивов и здания бывшего МИДа.

Исключительные способности на посту секретаря НКИД проявил матрос-электротехник большевик Н. Г. Маркин. Между прочим, именно ему поручили найти вице-министра А. А. Нератова, который скрылся с ключами от бронированных дверей секретных архивов. Красногвардейцы, которые были посланы на квартиру Нератова, дома его не обнаружили. Супруга бывшего тайного советника и слуги сделали вид, что они понятия не имеют, где он. Тогда Маркин, конечно не один, поехал к другому бывшему вельможе, третьему, четвертому — безрезультатно. С досадой матрос осматривал чердаки, кладовки… Кое-кто из его спутников уже сомневался: «Не поймаем, ловко скрылся. Угомонись, Николай». — «Как это „угомонись“? — вспылил Маркин. — Перерою весь город, а схвачу вора. Утащил ключи от государственных сейфов — теперь они наши! Разве это не вор?!» И Николай Маркин продолжал поиски то в центре Петрограда, то в его пригородах. И «выудил»-таки бывшего вице-министра! Тот почивал в постели, когда перед ним выросла грозная фигура. Нератов струсил и вскоре вернул ключи законным владельцам.