Долг и отвага [рассказы о дипкурьерах]

До границы добрались без приключений и, подъехав к первому афганскому пограничному посту, распрощались с сопровождавшими красноармейцами, передали с ними приветы и письма к родным, так как знали — такая возможность представится вновь очень не скоро.

Закончив все эти дела, двинулись в глубь Афганистана. Первая остановка была у крепости Челдухтаран. Встретили нас здесь очень дружелюбно. Видимо, сюда уже дошли вести об установлении добрых отношений между нашими странами, о том, что Советская Россия первой признала Афганистан и протянула ему руку добрососедства и дружбы.

Купили несколько крепких верховых лошадей и мулов, почту погрузили на мулов и караваном выехали в Герат. Отсюда начиналась длинная и опасная дорога.

Солнце палило немилосердно. Узкая тропка, петляющая по краю гор над пропастями, грохот падающих камней, редкая, скудная растительность… Лошади, привычные к горным дорогам, деловито шагали по тропке. Сзади, опустив головы, тянулись мулы, нагруженные нашими вещами, дипломатической почтой, мешками с газетами, продовольствием. Впереди ехал проводник. На всякий случай не выпускали из рук винтовок.

Только через много часов, предельно усталые, добрались мы до первого караван-сарая. Короткий отдых, и снова — горы, солнце, камни…

Готовясь к пути через горные перевалы, в одном из караван-сараев приобрели, по совету афганцев, огромные меховые шубы, которые потом не только спасали от холода, но и служили хорошей постелью, защищали от скорпионов и других насекомых.

Путешествие было неспокойным. Как-то, спускаясь с небольшого перевала к горной реке, мы заметили группу вооруженных верховых, которые при нашем приближении рассыпались в цепь и начали нас окружать.

— Бандиты… — шепнул один из сопровождавших нас военных.

Верховых было человек десять — двенадцать. Наши аскеры взяли винтовки наизготовку. Я распорядился прикрыть мулов и верховых лошадей с почтой. Поставили их в середину, а сами с винтовками наизготовку решили опередить нападавших. Аскеры с гиком, стреляя на ходу, рысью бросились на основную группу, а мы открыли стрельбу по тем, которые обходили нас сзади. Увидев, что перед ними не караван торговцев, а вооруженный отряд, банда начала отходить и скрылась в горах. Много в ту пору по дорогам Афганистана бродило вооруженных шаек. Были это и обычный уголовный сброд, и английские наемники, и остатки басмаческих отрядов.

День за днем продвигался наш караван по афганской земле. Во всех селениях жители, узнав, что мы из Советской России, встречали нас с большим радушием, как друзей. Отдыхали ночами, когда было прохладно. Закутываясь с головой в шубу, спали сном смертельно уставших людей. Дипломатическую почту на ночлеге клали в середину, а сами располагались кругом. Если была возможность, разжигали костер. Один всегда бодрствовал в карауле.

Наконец впереди показался Герат. Чудесен был вид с горы на долину, где среди зеленых чинар и цветущих абрикосовых садов расположился этот древний город, через который с незапамятных времен пролегали караванные пути на Иран, Индию, Китай. Усталые, много дней не видевшие почти ничего, кроме камня и голой земли, мы были поражены красотой города с его мечетями, высокими минаретами, мозаикой красивых построек.

В Герате было советское консульство. Радостно встретили нас товарищи. На другой день вместе с генеральным консулом нанесли визит генерал-губернатору провинции Мухаммеду Сервархану. Губернатор принял нас очень гостеприимно. Долго беседовали, говорили о дружбе советского и афганского народов, о будущем обеих стран. Сервархан интересовался нашим дальнейшим путешествием. На следующий день нам по его распоряжению привели несколько сильных и выносливых лошадей.

После отдыха в Герате снова в путь, но уже на свежих и сильных лошадях, достаточно снабженные всем необходимым.

Те же узенькие тропки над бездной, каменистые русла высохших рек, палящее солнце и ни малейшей тени. Мы так тяжело переносили изнуряющий зной, что решили ехать по ночам, а днем где-нибудь скрываться в тени и отдыхать. Но из этого ничего не вышло. В ночной тьме — а ночи здесь такие, что не видно собственной руки, — было легко свалиться в пропасть, и никто не узнал бы, где погибли дипкурьер Иван Бауман и его товарищи.

Почти весь путь — на огромной высоте, среди раскаленных камней. Тропинкой через очередной перевал, а затем спуск, который тяжелее, чем подъем. Тяжелые тюки с почтой сползают на шею лошади, тянут ее вниз; приходится часто останавливаться и поправлять поклажу.