Долг или страсть

Он сделал ошибку, пытаясь поступить по-рыцарски и подхватить Шарлотту, когда та начала падать, но оказал ей услугу, став чем-то вроде матраца, на который она свалилась. На несколько минут она придавила его, прежде чем успели найти нюхательные соли и поднести под нос графини, поскольку никто не сумел ее поднять. Уильям сильно ушиб локоть, и добрая, прелестная леди Софи настояла на перевязке. Лотти же, которой через несколько дней предстояло стать его женой, была куда больше озабочена случившимся с Кэролайн и Гленлорном. Ее так захватил рассказ обо всех драматических деталях происшествия, что она вообще едва обратила внимание на своего жениха. Последнее время он замечал в своей невесте совершенно неприличное упрямство, которое ему абсолютно не нравилось.

После долгих мгновений лежания почти без чувств под графиней Шарлоттой виконт, бледно-зеленый от боли в локте и вида такого количества крови, едва стоял на ногах. А вот глаза Лотти просто сияли. Он решил сразу же задушить в корне это своеволие, если сможет, конечно. Было очевидно, что Сомертону с матерью Лотти ничего подобного не удалось. Вот почему Уильям теперь бродил по замку, пытаясь найти нужные слова для Лотти, придумать, как крепко взять быка, вернее, корову за рога, и объяснить ей, какого именно поведения он ожидает. А если она откажется повиноваться… вот в этом-то и проблема. Что, если она действительно откажется? У него было ужасное ощущение, что именно ему суждено подчиниться ей, а это, конечно, недопустимо. Сам он человек мягкий, хорошо воспитанный и не подвержен переменам настроения, не любит приключений или даже определенных решений. Уильям ожидал, что и жена будет такой же. Его мать вполне довольствовалась сидением в углу и вышиванием. Он вырос в убеждении, что все женщины должны быть похожи на нее. Что в доме мужчины должен царить покой.

Уильям вошел в кабинет.

Послышался шелест шелка, словно кто-то поднялся с кресла у окна. Леди Софи уронила свои пяльцы.

– Прошу прощения, миледи, – поклонился Уильям. – Я не знал, что в комнате кто-то есть. Я вам помешал?

– О, вовсе нет, – пробормотала она.

Он пересек комнату и наклонился, чтобы поднять пяльцы. К несчастью, она сделала то же самое, и они стукнулись лбами. Он едва успел поймать ее локоть, когда она пошатнулась, прижав ко лбу тонкую руку.

Уильям уловил запах лаванды и роз. Его мать предпочитала тот же аромат.

Уильям помог Софи сесть и поднял вышивание.

«Спешить – людей смешить», – прочитал он вышитую пословицу.

Уильям сел напротив Софи и заметил, какой прелестной она выглядит сегодня, в скромном, но модном платье, несколько более приглушенного оттенка розового, чем выбрала бы Лотти.

– Не поверите, как я рад, что рана Гленлорна несерьезна, – заметил он.

Она слабо улыбнулась.

– Я только сейчас навещала его наверху. Мойра уложила его в постель и настояла, чтобы он выпил какого-то отвратительно пахнущего травяного настоя для восстановления сил.

Софи выглядела встревоженной. Подбородок ее дрожал. После недавнего испытания Уильям, на всякий случай, носил в кармане нюхательные соли, и сейчас потянулся за ними. На всякий случай.

– Он в жару? Или мечется от боли? – забеспокоился Уильям.

Софи сморгнула слезы, и он, галантно вынув вместо солей носовой платок, вложил ей в руку. Она изучила платок, провела кончиками изящных пальцев по монограмме.

– Мне показалось, что он чувствует себя превосходно. Но… скажем так… не обрадовался моему приходу, как следовало бы.

– Возможно, шок… – начал Уильям, но она покачала головой. На лоб упал золотистый локон. Он сжал кулаки, борясь с желанием откинуть этот локон. Просто потому, что терпеть не мог неряшливости.

– Это не шок! Он читал какие-то бумаги, и что бы я ни сказала, не смогла его отвлечь.

– Какие именно бумаги? Возможно, «Таймс»?

Он уже несколько недель не видел лондонских газет, и, если они есть у Гленлорна, Уильям, пожалуй, нанесет ему визит и позаимствует газету.

– Нет, это были документы. Он сказал, что у него есть планы. Он разговаривал лишь о цене на шерсть и овцах.

Она поморщилась и провела рукой по платью.

– Я надела его, чтобы произвести впечатление на Алека. А он даже ничего не заметил. И не произнес ни одного комплимента за все пять минут, что я провела с ним.

Софи подалась к Уильяму. На ресницах висели слезы, губы сжаты в прелестный розовый бутончик.

– Скажите мне, лорд Мирз, я красива?

Уильям захлопал глазами. Красива? Она – само совершенство!

– Очень, леди Софи.

Она улыбнулась милой, нежной улыбкой благодарности, отчего Уильям Мирз почувствовал себя настоящим сказочным героем.

– Я пришла сюда, чтобы измерить комнату. Собираюсь переделать ее в библиотеку. Как у папы в Элисон-Парке. Но Алек не выказал к моим планам никакого интереса. У меня пропало желание что-то измерять. Я отослала слуг с рулетками.

– Вы любите читать? – спросил Уильям. Чтение вредно для женщин. Они набираются ненужных идей, желаний, мыслей о ненужных вещах, помимо долга. Лотти читала. И Кэролайн тоже, что тем более убедительно доказывало его правоту.

Софи склонила голову набок: