Долг. Мемуары министра войны

Нас провели в простой, средних размеров конференц-зал, посреди которого стоял большой овальный стол. Каждому предложили минеральной воды, кофе и несколько пирожных. Нас с Конди сопровождал очень компетентный посол США в России Билл Бернс и переводчик. К Путину присоединился министр иностранных дел Сергей Лавров, министр обороны Сердюков, начальник Генерального штаба генерал Балуевский и переводчик. Едва все расселись, как в зал запустили прессу, которая довольно долго толкалась за лучшие места. Убедившись, что аудитория собралась, Путин почти десять минут говорил в основном о противоракетной обороне. Он позволил себе сарказм: «Однажды мы можем захотеть разместить систему ПРО на Луне, но прежде чем до этого дойдет, есть опасность упустить шанс на согласие из-за вашего упорства в реализации собственных планов». Он предупредил нас насчет «стремления во что бы то ни стало выполнить предыдущие договоренности со странами Восточной Европы». Нам с Конди не слишком понравилось, что нас используют в качестве реквизита, но мы соблюдали протокол, а когда мы получили разрешение ответить, пока русские не выгнали прессу, я попытался сгладить впечатление и сосредоточился на плюсах совместной работы. После ухода прессы мы с госсекретарем переглянулись и дружно закатили глаза. Дача Путина, шоу Путина.

Когда приступили к обсуждению, Путин продолжал настаивать, что наши планы представляют угрозу для России, поскольку Иран в краткосрочной перспективе безопасен для США и Европы. Он показал нам карту с оценкой дальности иранских ракет (концентрические круги) и названиями немногочисленных стран, которых эти ракеты могут достичь. Он сказал, что данные круги – похоже, нарисованные от руки школьником с цветными карандашами – отражают последние оценки российской разведки. Я легкомысленно прокомментировал, что России нужна новая служба разведки. Он даже не улыбнулся. Как мы и уславливались с Конди, я представил наши новые предложения, призванные убедить русских, что ракеты в Польше и радар в Чехии нисколько не угрожают России – наоборот, открывают возможности для сотрудничества. Мы предложили новые планы по совместной разработке архитектуры противоракетной обороны, которая будет защищать Соединенные Штаты, Европу и Россию; объявили, что согласны с идеей Путина обмениваться радиолокационными данными с целью создания интегрированной системы управления и защиты; посулили дополнительные «меры прозрачности», в том числе кадровый обмен, который позволит россиянам контролировать нашу систему, а нам соответственно, их; как я уже говорил, проявили готовность привязать развертывание ПРО в Европе к усилению иранской ракетной угрозы, вести совместный мониторинг военных программ Ирана и поставить ракеты на боевое дежурство, только когда иранская угроза подтвердится. Путин, казалось, искренне заинтересовался этими предложениями и прямо об этом сказал. По-моему, все российские представители, за исключением генерала Балуевского, были уверены, что Соединенные Штаты искренне желают сотрудничать с Россией. Мы договорились организовать консультации экспертов, чтобы конкретизировать высказанные идеи.

В ходе встречи я написал Конди записку – мол, Балуевский напоминает мне о «старых добрых временах». Она ответила: «Когда-то он считался умеренным прогрессистом. Но все меняется». После нескольких часов встреч подряд я послал Конди другую записку: «Терпеть не могу дипломатию. Уже и забыл, насколько я на самом деле не люблю этих парней». Чуть позже Конди, меня и посла Бернса с женой принимали за ужином Сергей Иванов и его супруга. После ужина я сказал Конди: «Ну, некоторые мне все же нравятся».