Долг (СИ)

Слегка растерялась. Я уже снова взялась за рубашку, но пришлось остановиться. О чём он?

— Я… не знаю, — чуть повернула я голову в сторону. — Говорю то, что накипело, и… заставлять тебя у меня не было и в мыслях. Ты же взрослый мужчина, сам знаешь, что тебе делать.

— Не знаю я ничего, — послышались его приглушённые шаги. — Богдана, я не смею просить тебя, сам знаю, но кроме тебя мне и помочь некому. Я же не умею разговаривать с женщинами, не умею их слушать, не знаю, как правильнее вести себя с… тобой.

Ощутила, как его пальцы коснулись моего отставленного локтя. Вздрогнула, но руку не убрала. Тело начало привычно деревенеть. В лицо словно жаром дыхнуло и казалось, будто я сижу не над бадьёй с тёплой водой, а над котлом с кипящим маслом.

Не представляете, как мне стало плохо. Я сжала бортик ванны с силой и вонзила в деревянную поверхность почти сломанные ногти. Боль начала топить моё тело, слёзы покатились из глаз, и горе оседлало мою раненую душу, пытаясь вновь увести её в мир горечи и скорби. Шмыгнула носом и тут же зажмурилась, заревев, но почти без звуков — это мне было пока по силам. Реветь в тишине и кричать без звука.

Ощутила, как моего предплечья что-то коснулось. Повернула голову и увидела серебристую макушку мужчины. Он… он приткнулся ко мне лбом, будто… я даже не знаю с чем это сравнить. Несколько секунд смотрела на неё, а потом моя левая рука неосознанно потянулась к нему. Пальцы коснулись волос, и только сейчас я поняла, что это взаправду. Не сон, не видение, а реальность. Зачем он…?

— Ты права, я жестокий и изворотливый, — зашептал ликан, касаясь своей рукой моего предплечья, к которому прислонился. — Ты всегда была права на мой счёт.

Он не смотрел на меня, по-прежнему, спрятав своё лицо у меня на руке. Внутри меня всё рвалось. Как и зачем? Он же тварь, мразь и подонок! Но… он извинился, и он признал это. Я ни в коем случае не забываю о его поступках, но я ведь сама себе вечно твержу про добро, про светлые помыслы. А разве в них не входит прощение? Мы все ошибаемся, все творим глупости, но кому-то прощение даруется всегда, а кому-то никогда? Воспоминания о той ужасной ночи так и стоят перед глазами, но он не видел в этом «происшествии» грязного умысла. Сказал, что не унижал меня этим… и ведь правда, если бы это было так, то он уже давным-давно бы изнасиловал меня снова. Да и последствия серьёзные — метка на ключице. Это же метка альфа-самки. Книга врать не может, подделать он её никак не мог. Получается, он сделал меня своей… помощницей? Доверился так… да, сделал всё по-своему, то есть грубо и прямо, но он сделал необходимое. Я теперь не просто девочка на побегушках. Мне нужно слушаться только Лорина и всё. Хотя раньше было то же самое…, но роли поменялись. Что же он наделал? Зачем?

«Он же просил прощение» — напомнила я сама себе. А вдруг… он снова обманет, вновь кинет меня в пропасть? «Риск оправдан, в противном случае будешь знать, с кем живёшь» — как-то цинично прозвучало у меня в голове. Наверное, даже в самом худшем исходе я всё равно не буду уверена в том, кто мой сосед на самом деле. Не могу, слишком тяжело!

— Мне надо подумать, — тряхнув головой, шмыгнула я в последний раз носом.

Лорин чуть потёрся о моё предплечье не то лбом, не то щекой, вызвав новую порцию противоречий.

— Над тем, какой я подонок? — обречённо, но почему-то шёпотом спросил он.

Зачем он так? Мне нелегко злиться на него, когда он… ведёт себя, как нормальный человек. Точнее не так. Люди бы себя не вели подобным образом. Лорин, будто пытается как-то… сблизиться что ли? Силиться понять меня, пытается говорить со мной на моём языке… Это слишком сильно подкупает.

— Над возможностью нашего мира, — обречённо вздохнула я.

Тот медленно отнял голову от моей руки. Я уже устало смотрела на замоченное бельё. Как же я за бодалась от всего этого.

— Правда?

Одно слово, а сколько в нём неверия, надежды и изумления. Мне кажется, он ещё и таращится на меня сейчас. Раньше я об этом не думала, но… мы так похожи. По части раскаяния.

— Кривда, — чуть нахмурилась я, вспомнив наш договор по поводу дружбы.

Лорин сидел рядом со мной на корточках и видимо чего-то ждал. И, кажется, он ещё и таращится на меня. Мне было жуть как неуютно, но я даже достирать нормально не могла. Как же мне надоело вся эта дикая и жестокая история! Постоянно что-то происходит! Даже та неделя молчания и тишины была напряжённой! Да, он молчал и ничего не делал, как я и мечтала, а потом такая, простите, хрень случилась! Я теперь во всём ищу подвох, не могу довериться, мне не хочется вновь испытывать всю ту боль. Но и просто так мне не убежать от всего этого. Мне банально нельзя.

— Богдана, ты мне так мстишь? — вдруг заговорил он.

Теперь пришлось смотреть на него. В глазах усталость и серьёзность. Что опять такое?

— Мщу, стирая наши вещи? — изогнула я бровь.