Долг ведьмы

Арфа замолкает, но я не тороплюсь вставать. Мне сегодня ко второй паре, так что можно ещё поваляться и позавидовать самой себе. Подумать только! Месяц! Целый месяц кристального, звенящего счастья. Счастья, пугающего своей абсолютностью. Счастье, заставляющего летать на крыльях, в ожидании встречи, замирать при звуках любимого голоса, млеть от букв в дорогом имени. Мы встречались между парами, бежали в кипарисовую рощу и там целовались, а, когда не могли увидеться, общались через кулон, мысленно, разумеется. И порой, нахальный Крокодил, рассказывая о планах на предстоящие выходные транслировал мне такие картинки, что вспыхивали щёки и горели уши, грозясь обуглиться. В пятницу вечером, я, собрав в рюкзак вещи, отправлялась в дом Молибдена. Однако, время от времени, душу царапало какое-то смутное беспокойство, и я никак не могла понять, что это, предчувствие или просто дурацкая привычка ожидать от судьбы какой-то пакости. Сквозь закрытые веки просачивается голубизна утреннего неба, кожу ласкает солёно-сладкое, прохладное дыхание южного утра. Солнце ещё не набрало свою силу, и воздух лёгок и свеж. Птичий гомон, приятная лень во всём теле, шуршание ковра под ногами, спешащих на первую пару, студентов. Потягиваюсь, распахиваю глаза и устремляю взгляд на трепещущие за окном, облитые ласковым золотистым светом зари, виноградные листья.

Сжимаю в кулаке каплевидный кулон, тот же самый, благодаря которому Данила нашёл меня в джунглях, но с добавленными свойствами мысленного общения. Чёрт! Как же я мечтала иметь такие штуки для себя и сестры. Однако, магические трансляторы на материке стоят слишком дорого, так что их могут себе позволить только те, у кого имеются деньги. Однажды, я видела такое украшение у директора нашего детского дома. И магически- изготовленные предметы, и магически- улучшенные, весьма дорогое удовольствие.

– Данька, ты спишь?

– Нет. У меня первая пара у четвёртого курса. А ты всё валяешься, соня?

– Ну не над конспектами же мне с утра корпеть?

– А надо бы, Мелкая. Не забыла, что у тебя индивидуальное занятие с Натабеллой?

Напоминание об индивидуальном уроке боевой магии и о спортивной преподавательнице, слегка омрачает настроение, опускает на одно деление вниз. Слышать колкие насмешки, видеть пренебрежение в колючих голубых льдинках глаз, ощущать собственную слабость и ничтожество совершенно не хотелось. И ладно бы, результат какой-то был. Но нет, у меня ничего не получалось. Просто к синякам и ссадинам, что я получала на основных уроках, добавлялись новые, получаемые на индивидуальных занятиях. Однако, Молибден был непреклонен.

– А может, ты со мной позанимаешься? – в который раз спрашиваю, уже зная, что он ответит.

– Нет, малыш, – отвечает Данилка. – Чтобы создать щит, тебе потребуются истинные эмоции – страх, гнев, азарт, всё то, что заставляет человека жаждать победы. А ещё, нужна физическая сила. Меня же ты не боишься, вредная девчонка.

– А тебя я люблю, – говорю, чувствуя, как в области сердца скручивается что-то тёплое и пушистое.

– И я тебя, Илонка, очень люблю.

Всё во мне дрожит, вибрирует от этого незамысловатого признания. В животе порхает сотня весёлых, золотистых стрекоз. Их крылышки трепещут нежно щекоча. И я вспыхиваю от безумного желания ощутить его рядом, глаза в глаза, кожа к коже, сердце к сердцу. Но говорить о своей тайне, которую ношу в себе уже целый месяц, пока не буду. Расскажу вечером, под шелест морских волн, крики чаек, в рыжем свете заходящего солнца.

Кладу ладонь на ещё, совершенно плоский живот, расплываюсь в глупой, но такой счастливой улыбке. У нас будет малыш!

–Я могу, нас учили, – сказала мне Олеся, когда ощутила зарождение новой жизни. – У тебя маленький срок, и я просто его растворю. Тебе не будет больно.

Её огромные глаза смотрели на меня с жалостью и ужасом. Словно подруга обнаружила внутри меня не формирующегося человечка, а смертельную болезнь.

– Да ты что, с ума сошла? – замахала я руками на Олеську и тут же, инстинктивно накрыла живот ладонями, словно пытаясь защитить. – Как ты можешь такое говорить?

От обиды и раздражения на подругу, на её непонимание, на этот жалостливый напуганный взгляд, меня начало мелко потряхивать. От кого-кого, а от Олеси я такого не ожидала.

– Дурочка! – Олеська сложила руки в молитвенном жесте, безумной юлой закружилась по комнате. – В других обстоятельствах, я бы порадовалась за тебя. Но этот проклятый остров нашпигован магией. Магическое излучение убьёт и тебя, и малыша. Нужно сделать аборт, пока не поздно.

– Олеся, во мне ребёнок Молибдена, – проговорила я с такой твёрдостью, на какую, казалось, никогда не была способна. – Он что-нибудь обязательно придумает.

Да, я была твёрдо уверена в том, что Данила не даст в обиду нашего с ним малыша.

– Дай бог, – вздохнула подруга, однако, по её сливовым глазам, до краёв наполненных тревогой, было ясно, что она мне не верит. – Просто магия способна не только созидать, в основном, если её не контролировать, она разрушает и убивает.