Долгая дорога домой [1983, худож. Э. П. Соловьева]

После ее пребывания у них в доме у Оксаны всегда потом было несколько тягостных часов. При свекрови она сдерживала свое раздражение, а раздражало ее многое: и то, что она называла Николая каким-то дурацким прозвищем — Корюшка, и то, что с приходом матери Николай как-то сразу глупел, переставал чувствовать себя взрослым: «Маам, — говорил он, растягивая „а“, — поди-ка сюда». «Маам, принеси водички». И та бежала ему за водичкой.

Когда свекровь уходила, Оксана старалась не быть в это время в прихожей: так ей тошно было наблюдать еще одну дикую привычку — растрепывать каждый раз Николаю волосы. А он еще и наклонял голову, чтоб матери нетрудно было тянуться — слава богу, вымахал с каланчу.

Оксана была уверена, что свекровь прекрасно понимает, что Оксане все их нежности противны, но не хочет изменить ничего, Николай, мол, мой сын, как хочу, так себя с ним и веду.

Свекровь работала начальником отдела кадров в одном НИИ и считала поэтому, что она на виду, ходила каждую неделю в парикмахерскую на укладку, к косметичке, одевалась если и не модно, то во всяком случае дорого. Словом, не отказывала себе ни в чем.

И к ним любила зайти принаряженной. А Николай в таких случаях устраивал спектакль: «Ну, мать, тебя хоть под венец». А та краснела, как девочка, улыбалась. Ни он, ни она не видели, как это все глупо выглядит со стороны.

Однажды Оксана не выдержала, — это когда свекровь явилась в новом пальто с серым каракулем, до странности молодившим ее. Оксана даже обалдела, а Николай зацокал языком:

— Ну, мать, ты не только не стареешь, а наоборот — молодеешь. — И посмотрел на Оксану, вроде призывая ее в свидетели чуда.

Тут Оксана и брякнула:

— Всему свое время: время молодиться — время степениться.

Свекровь в долгу не осталась:

— Следить за собой надо в любом возрасте и даже молодой.

— Это если мужу нужна кукла, а не жена, — вспыхнула Оксана, поняв намек.

— Одно другому не мешает, — ответила свекровь. И посмотрела на ее грязный фартук.

Николай придурковатым голосом заворковал, заторопился:

— Девочки, девочки, что за разговорчики. А кто чай поставит?

— Я тебе не девочка, — Оксана зло глянула на Николая. Нет, чтобы хоть когда-нибудь поддержать жену…

Правда, потом она ругала себя, что не сдержалась, и в этот вечер старалась быть особенно вежливой. Но вежливость никак не прикрывала холодность. Свекровь, само собой, это почувствовала и долго к ним не ходила. Оксане это было только на руку. По пятницам Николай сам отвозил Кузю к матери, а та в понедельник перед работой везла его в садик. Так что видеться им было ни к чему.

За три дня до Нового года Николай пришел озабоченный:

— Звонила мать, ей на Новый год предложили путевку в двухдневный дом отдыха. Как ты на это смотришь?

Оксана вместо куриной ноги чуть не отхватила себе ножом палец.

— Вот это номер! Ты соображаешь, что говоришь? Да я уже нашу долю отнесла к Зыбиным, — сказала она, как будто дело было в этом.

— Подумаешь, отнесла. Купим еще, пригласим кого-нибудь.

— Кого мы пригласим и зачем? Срамиться? Когда я успею теперь что сделать? Надо же, ведь как нарочно все получается: купила себе платье и буду дура дурой сидеть дома. А раньше она не могла сказать, да?

— Значит, раньше не знала.

— Так отказалась бы, если это и вправду неожиданно.

— Во-первых, что это значит — вправду? А во-вторых, почему не можем отказаться мы, а должна отказываться она?

— Удивительно, как только разговор заходит о твоей матери, так мы сразу начинаем ругаться.

— Потому что ты всегда говоришь о ней неуважительно.

— Хорошо, я такая… я всегда все делаю плохо. А она? Она хорошо поступает? Ведь всегда брала Кузьку, а тут ни с того ни с сего…

— А мы что — говорили ей, что нам позарез надо? Что умрем, если не пойдем?

Оксана, едва сдерживая слезы, легла на диван. Сил у нее не было разговаривать. Надо же такое выкинуть! Разве она сказала бы хоть слово, если бы свекровь предупредила их раньше? Никто не спорит, она имеет право провести Новый год как ей вздумается, но ведь не так же поступать… исподтишка. Знает же, что Новый год они всегда встречают в компании в складчину, что наверняка уже сговорились: осталось всего-то три дня.

— Позвони ей, — посоветовала Оля Григорьева. — Может, она и не поедет, если ты скажешь.

— Буду я еще перед ней унижаться, — с досадой сказала Оксана. — Она только о себе заботится: захочет — посидит с внуком, не захочет — поедет в дом отдыха.

Говорила и сама чувствовала несправедливость своих слов. Разве мало Евгения Петровна возится с Кузей? Правда, это ее внук… Господи, до чего все надоело! Чужой человек он и есть чужой.

В конце дня Оксана все же позвонила Евгении Петровне:

— Николай сказал, вы хотите поехать на Новый год в дом отдыха?

— А что — у вас были какие-то планы?

— Конечно. Если бы вы заранее предупредили, мы бы ни с кем не договаривались, посидели бы дома, поскучали.

— Ну, один раз можете и вы поскучать, — не упустила случая кольнуть свекровь.

— Желаю хорошо повеселиться, — сказала Оксана и, не ожидая ответа, повесила трубку.

Оля сочувственно смотрела на нее.

— Все-таки едет?

— Она да не поедет!