Долгая дорога домой

Джон, который ждал его около получаса, не проронил ни слова. Караваев был раздражён, и он это почувствовал. «Стареешь, друг», – подумал он, наблюдая за тем, как Павел Андреевич усаживается за стол напротив него. Около пяти минут сидели в полной тишине, каждый думал о чём-то своём.

Марик поставил кофе перед полковником и, почувствовав некую напряжённость в обстановке, предложил мужчинам на сербском языке что-нибудь покрепче кофе, но, получив отрицательный ответ, ретировался, прикрыв за собой двери.

– А ты, оказывается, сербский знаешь, и я почему-то не удивлён, – произнёс Джон, доставая пачку сигарет.

– Немного, год в Югославии и необходимость хоть что-то понимать сделали своё дело. Забывать стал, я имею в виду язык.

– Что не так? Давай, выкладывай, а то скоро на чистый славянский перейдёшь. Тогда только с переводчиком тебя понимать нужно будет.

– Всё не так! Надо заканчивать. Тебя нужно выводить из игры, хватит – поиграли и будет. Только надо сделать это аккуратно, чтобы никого не спугнуть.

– Я только-только к вербовщику подошёл. Может, обождём?

– В том-то и дело, что вплотную подошёл. Утечка информации прошла, я отстранил Молчанова от руководства операцией.

– Ты?

– Да, я! Знаю, что превысил полномочия и не доложил наверх, но доказательств нет. Пока нет. А чутьё есть.

– И оно не может не есть, но тебе не кажется, что ты стал слишком подозрительным?

– Кажется, поэтому и не доложил, но рисковать тобой я не стану.

– Ты его, что, в карцер запер?

– Скажешь тоже. Нет, только на самоизоляцию под конвой посадил. Иногда, знаешь, полезно посидеть в одиночестве и подумать за жизнь, расставить, так сказать, приоритеты с прицелом на будущее.

– И всё-таки, что произошло?

– Майор решил меня с криминалитетом свести на их условиях и даже умудрился это согласовать наверху, по крайней мере, он мне эту лапшу хотел втюхать, но не получилось.

– Меня тоже на самоизоляцию отправишь? Это ведь я ему информацию слил.

– Не понял?

– Я сдал ему Бородина, и ты пойдёшь на эту встречу.

– Нет!

– Да, Паша, да! Он единственный, кого к себе подпускает вербовщик. Борода устал и хочет на покой, денег у него достаточно, чтобы прожить оставшуюся жизнь где-нибудь на западе в тихом месте. И пусть себе катится, а у тебя появится возможность единственный раз увидеть своего сына.

– Что?!

– Прости, Паша, но это он. Сын твой и Веры.

– Не может быть…

– Увы, может. Мехренцева-то помнишь? Майора, хирурга, с которым ты из Баженова гранату доставал в Афгане. Он скончался в девяносто восьмом. Ну, мать, видимо, где-то упустила, недоглядела, в общем, парень получил срок по малолетке за убийство, потом на зоне, не выходя, ещё один. Два года назад Вера умерла от обширного инфаркта. Вербовщиком он стал всего полгода назад. Сетка у него раскидана по разным городам, а где он сам, я не знаю, это-то как раз знает Бородин.

Караваев надолго задумался, вспоминая свою последнюю встречу с любимой женщиной, которая предпочла не его, а другого. Но родить решила только от него. Тогда ещё Тимофей Алексеевич Морозов впервые попал в полевой госпиталь, с нелепым, как ему казалось, ранением, а по сути с ушибом. Пуля пробила каску, но не голову.

Те две недели, что Морозов был на излечении, пролетели одним мгновеньем, но все ночи он провёл в палатке Мехренцевых. Он пробирался туда, стараясь быть незаметным, чтобы и тени подозрений ни у кого не возникло.

– Что надумал? – вернул друга к действительности Джон.

– Мальчик родился в начале января 1986 года?

– Не уточнял, да и не это главное, а то, что он на тебя похож, как фотография. На вот, полюбуйся, – с этими словами Джон протянул ему цветной снимок, сделанный скрытой камерой.

Караваев взял в руки снимок и присвистнул. На фотографии был он сам, только на двадцать лет моложе. Внимательно изучив снимок, Павел Андреевич вернул его Джону.

– Похоже на подставу. Не верю я, чтобы такой парень занимался вербовкой террористов, да ещё так хитро конспирировался. Скорее уж Бородин из киллера переквалифицировался в вербовщики.

– Я тоже так подумал, и эта версия может быть правдой.

– Теперь понятно, почему он хочет встречи именно со мной. Ладно, придётся перешагнуть через свои принципы, но сначала я должен поговорить с этим парнем, как его зовут?

– Мехренцев Антон Тимофеевич.

– Так как мне с ним встретиться?

– Бородин обещал сам свести тебя с ним.

– Это-то мне и не нравится. Такое обещание смертью пахнет. Джон, найди мне выход на парня, а мы тебя из игры выведем в день взятия Бастилии, заодно и всю сетку возьмём. Бородину передай, что я готов встретиться с ним именно в этот день. Всё будет выглядеть так, будто он сдал нам всех.

– Паша, прости, но на парня у меня правда нет выхода.

– На нет и суда нет. Значит, придётся Женьку Бойцова привлекать с его агентурой. Он у нас по криминалу мастер.

– Живьём брать будешь?

– Нет, Джон, всё будет как всегда, кто не захочет сдаться, уговаривать не стану, а я пленных не беру, ты же знаешь. Я просто даю шанс выбора, каждый решает за себя сам. Я свой окончательно сделал в восемьдесят пятом.

– Пошёл на предательство?

– Ты это о чём?

– Операция «Принц крови»…