Долгая дорога домой (СИ)

Со странным чувством нереальности я видел ворвавшегося в помещение Артемуса, сразу бросившегося расшвыривать насилующих меня стражников, но он был перехвачен Анзоргусом, который прижал его спину к себе и заставил смотреть на мои мучения. Вырываться было бесполезно, чёрный был старше и сильнее, мощнее — крупнее в два раза, а вывернутая болевым приемом за спину рука обездвижила моего ночного возлюбленного окончательно. Я смотрел на своего серебряного и это облегчало мне хоть как-то душу — я был рад ему даже посреди этой грязи, был рад видеть любимого прежде, чем умереть. Сквозь марево покидающего меня сознания я видел и королеву Тамиру, быстро пробежавшую до принцев и чем-то ткнувшая Анзоргусу в шею, но тот отмахнулся от её руки, и то что в ней было прочертило рваную рану по лицу серебряного принца. Она в ужасе посмотрела на Артемуса, медленно терявшего цвет лица.

Королева приказала освободить меня и стража, видя безучастность чёрного не осмелилась её ослушаться. Последнее из того что помню, это поднявшего меня на руки Артемуса, и сознание наконец-то покинуло меня.

Потом только свист ветра привёл меня в относительное сознание, я очнулся висевшим в лапах серебряного дракона, рваные движения которого выдавали что долго он так не продержится. Ещё чуть и мы долетели бы до леса, уже видневшегося неподалёку, но тут силы совсем покинули Артемуса и мы начали падать, быстро теряя высоту. Дракон ещё пытался держать меня, но, похоже, и его время подошло к концу.

На землю я упал погребённым под огромной тушей дракона, а потом, словно со стороны, видел, как он медленно превратился в человека, освободив моё многострадальное тело. И вот уже он невредимый, но какой-то бестелесный идёт мне навстречу, сообщая о том, что он не соврал, и ждёт меня на этом конце нашей закончившейся боли.

Также со стороны, я увидел, как нас быстро закрутило в какую-то воронку и унесло на удивительной красоты поляну, к девушке с большими, прозрачными как у стрекозы, крыльями. Она быстро сказала нам свои напутствия, сообщив что в том мире, где нам предстоит жить, магией, которую у нас не отнимут сейчас, можно пользоваться лишь в исключительных случаях, велела её не подводить — и отпустила нас движением руки в новую жизнь.

5 глава

Пробуждение оказалось не из приятных, этот то ли сон, то ли не сон оставил свой след в моей памяти. Вернее, он там проложил глубокую борозду и засел — не выкорчуешь. И почему-то сейчас, после пробуждения, мне всё приснившееся казалось настолько явным, что я решил — это говорит «память тела», доставшегося мне «по наследству». События в сновидении, как ничего лучше, объясняют происхождение всех травм этого многострадального тела — и следы изнасилования, и долго незаживающие травмы горла, ссадины на запястьях и обширные гематомы. Утешало в том сне меня одно — и хозяин тела, и его возлюбленный ушли куда-то в другой мир, ушли вместе, а значит, они должны найти счастье там. Серебряный же обещал, что они больше не расстанутся. То ли я, умерев, стал излишне сентиментальным, то ли теперь буду жить, а значит, и печалиться, и радоваться за двоих.

«А мне вот теперь надо решить, что делать дальше с этой жизнью в этом теле, в чём моё предназначение и зачем я сюда попал. А для этого надо уже открыть глаза и поговорить, наконец-то, с тем, кто меня спас, притащил сюда и нянчился, как с истеричным юнцом. Вот ещё немного полежу так и всё, открываю глаза!» — уговаривая себя таким образом я, наконец, осмелился принять то, что уготовила мне судьба — открыл глаза в новый мир и принял себя таким, какой я есть сейчас. Понял, что в своём мире я умер и ход обратно мне заказан, и искать своё место мне отныне надо здесь.

На мои открытые глаза никто не отреагировал, и я потихоньку повернул голову, осматривая комнату в которой лежал, в надежде увидеть бабульку, звать её старухой у меня больше язык не поворачивался, или парня, Сеньку, если мне не изменяет память. Когда не обнаружив в зоне видимости ни того ни другую, я осторожно начал подниматься, за дверью послышались шаги и в комнату вошёл парень, носивший меня в баню. Он хоть и увидел мои попытки подняться, ближе ко мне не подошёл, словно, проверяя, насколько я окреп и на что теперь способен. Смотрел исподлобья, застыв недалеко от моей кровати, готовый, казалось, броситься на помощь в любую минуту. Но я уже уверенно стоял на ногах и протягивал ему руку.

— Привет, тебя, кажется, Сеня зовут, если я правильно помню, а меня Гриша, — поймал недоумённый взгляд парня на протянутую руку и как у него отвисла челюсть, когда я назвал своё имя.