Долгая дорога домой (СИ)

— Да, поведение в высшей мере подозрительное, и даже не в отношении тебя или меня, хоть мы и оба парни, ведь пол будущего супруга не очень меняет дело при зачатии, а вот то что нас с тобой могут просто отсюда не выпустить после отбора, в случае если нас не выберут — это другое дело, но на то было очень похоже. Что смогут сделать наши королевства — твои или мои родители — в этом случае? Пойдут на чёрных войной? Но ведь нас и прислали сюда только для того чтобы не допустить никакой войны. Что значат наши жизни против жизней целого клана? И как ты возразишь, если всё-таки сделают наложником, не особо тебя об этом спрашивая? Я в том же положении, если не хуже, во взгляде принца на балу, я увидел только злость и предвкушение какой-то гадости, скорее это тебе предстоит быть супругом, а мне наложником. Или я ничего в этом не понимаю. — выложил, как на духу, все забравшиеся в голову на балу мысли Артемусу.

— Я об этом как-то даже не подумал, считал что всё-таки имею право уехать отсюда, будучи не выбранным в супруги, но то, как ты это излагаешь, мне кажется более правдоподобным. Такое поведение короля и принца, их похотливые взгляды покоя не дают. Но ты не сказал мне, что бы ты ответил на моё предложение руки и сердца, если бы было возможно нам быть вместе. — на последних словах Артемус лукаво усмехнулся.

— Ты точно с ума сошёл! Мы тут не шутки шутим, а ты со своими глупостями лезешь, я тебя увидел сегодня только первый раз. Что я должен тебе сказать? Да, ты мне не противен и, наверное, даже понравился, но это не говорит о том, что я непременно должен прямо сегодня в тебя влюбиться и согласиться быть твоим мужем, да и возможности такой у нас всё равно нет. Одному из нас прийдётся стать супругом принцу, а второго ждёт неизвестность.

Но видимо непрошибаемый характер серебряного никак не хотел понимать что сейчас не время для его предложений, да и не наступит никогда это время. Одним слитным движением он метнулся ко мне, подминая моё тело под себя, и оплетая моё лицо своими руками, а ярко-синие глаза глядели, казалось, прямо в мою душу. Глядели долго, стараясь увидеть что-то, видимое только ему одному, но вот он вздрогнул всем телом и лицо его исказила судорога боли, а потом склонился ко мне и поцеловал в губы.

Я же как заворожённый ответил на поцелуй, и плевать мне уже было на то что увидел его только сегодня. Весь мир для меня сошёлся на его губах и этих синих, казалось, читающих всю мою душу глазах. Я больше не сомневался — я хотел быть с ним, быть его, навсегда.

Оторвавшись от моих губ, Артемус перекатился на бок, обнял, уткнув моё лицо себе в плечо и прошептал на ухо:

— Ты — мой, только мой, но помочь тебе избежать судьбы, не смогу даже я. Это больно, горько и страшно, но всегда помни, что всему когда-то наступает конец, и там, на том конце, тебя обязательно буду ждать я. А теперь давай облегчим тебе хоть что-то, тебе всё равно не избежать того что тебе уготовил Анзоргус, но так ты хотя бы запомнишь не только плохое, верь мне, дорогой! — и Артемус с силой впился в мои губы.

Поцелуй со вкусом крови, вот описание того что проделывал со мной мой серебряный принц, кусал и зализывал, стараясь сделать что-то понятное одному ему. Как с меня исчезла одежда я даже не понял, ощутив лишь сведшее меня с ума окончательно, прикосновение — кожа к коже. Ещё раз поцеловал, втянув себе в рот мой язык, и сполз по телу ниже, по пути приласкал соски, лизнул и прикусил каждый, вызвав тем самым дрожь и предвкушение того, что острым желанием наполняло всего меня. Даже не сознавая того, тёрся напряжённым членом о грудь Артемуса, и резко подал бёдрами вверх, когда почувствовал что он захватил головку ртом. Чуть закашлявшись, он начал неуклюже, но с видимым наслаждением посасывать член. Долго выдержать я не смог и даже вытащить изо рта не успел, так и разрядился в дарящий мне наслаждение рот любимого. Только серебряный мой не возражал против такого самоуправства, проглотил всё до капли, да ещё и облизал мой член, вытягивая последние капли. Пребывая где-то далеко в своем запределье, не сразу почувствовал, как разведя мне пошире ноги, Артемус потихоньку растягивал вход в моё тело. Потом посчитав что уже пора, начал осторожно, с каждым движением проникая ещё на чуть-чуть, входить в меня. Больно? Ну было немного, но больше всё-таки хотелось принадлежать Артемусу. Наконец-то он вошёл полностью и прилёг на меня, опираясь на руки, давая привыкнуть к чувству заполненности, а потом, вначале плавными, но становящимися всё резче движениями, начал вбиваться в меня, а я лишь плавился под его напором, с каждым толчком ощущая что-то невообразимо прекрасное, выливающееся в мои приглушённые всхлипы. А когда Артемус содрогаясь кончил мне на живот, успев вынуть, чтобы не оплодотворить меня, я притянул его к себе и крепко-крепко обнял, давая понять, что теперь навсегда принадлежу ему, что бы в дальнейшем нас не ожидало.