Долгая дорога к любви

Ошеломлённая Мила ничего не сказала, лишь удивлённо глянула на стоящего рядом Иосифа. Ей показалось, что она попала на кладбище. Мужчина также молчал, только сжатые до синевы пальцы, да перекатывающиеся желваки выдавали его внутреннее угнетённое состояние. Со скорбным лицом, Анфиса молча подошла к иконе, перекрестилась и потушила поминальную свечу. Пахло тающим воском, лекарствами и безнадёжностью.

Со дня смерти мальчика, глубока тоска и вязкая депрессия поселилась в квартире. Анфиса не снимала траур, плакала каждый день и обвиняла себя во всех грехах. Она работала в отделе кадров Медицинского университета на Московской, вечерами заходила в небольшой Храм святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, расположенный тут же недалеко, ставила свечи и неистово молилась перед алтарём. Как мерзкий паук, рак постепенно проникал в тело несчастной женщины и вил там свои паутины. Иосиф также неимоверно сложно переживал потерю приёмного сына, пряча свою боль за редкими вспышками мало контролируемого гнева и горького самобичевания. После чего уходил в недельный запой.

С матерью одиночкой сорокалетний разведённый офицер познакомился в гостях у брата Тимура. Анфиса работала организатором в доме культуры в селе Михайловка и была подругой детства Розы – жены Тимура. За десять лет совместной жизни, Йося привязался к весёлому Егору, как к родному. Прививал мальчику любовь к спорту и технике. Конечно же, они помышляли о рождении общих детей. Ночами Иосиф бредил о дочурке – темноглазой, со светлыми кудрявыми волосиками. Но с течением времени стало понятно, что судьба не благоволит им.

И в первом браке у троюродного брата Милы не было детей. Капризная красавица жена сама ушла от него, не выдержав постоянных служебных командировок и сурового характера. Тем не менее, как благородный мужчина и офицер, Иосиф оставил Кристине прекрасно обустроенную двушку в центре на Большой Садовой, а сам стал снимать студию на Вольской, недалеко от Юридической Академии. Через год познакомился с Анфисой и буквально месяц спустя женился на доброй молодой женщине с ребёнком, страстно мечтая о полноценной семейной жизни, наполненной простыми хлопотами, вкусными ужинами и прогулками по набережной Волги.

Когда Мила с Филиппом решили переехать во Францию, то именно семье троюродного брата она предложила поселиться у неё на квартире и выплачивать кредит. Втроём ютиться в однушке было непросто, и родственники с радостью подписали договор.

Всё нежное и воздушное настроение Милы увяло от душной атмосферы концентрированного горя. Ей уже не терпелось побыть одной. После чая, Анфиса с Иосифом покурили в лоджии на кухне, быстро и сухо попрощались и уехали к Анне Васильевне.

Сначала Мила стала разбирать чемоданы, но ей расхотелось складывать свою одежду в шкаф спальни, где ещё находились вещи погибшего мальчика. Да и ночевать там, на тахте, под его неживым взглядом, у неё не возникло желания. Придётся спать на диване в зале.

Поэтому она подключила ноутбук к электросети и интернету и сразу же позвонила Филиппу на скайп. Последний раз они созванивались буквально на пару минут в прошлую субботу поздно вечером, когда она прилетела в Саратов.

Глава 8 Филипп

На экране видеосвязи супруг выглядел бледным и утомлённым. За последние два дня, вернее, бессонных ночи, что жена уехала из Франции, он провёл, вероятно, худшие времена своей жизни. Ощущение пустоты и бессмысленности вдруг наполнило его, вызвало мучительные мысли о её возможном уходе и страхе, что он её больше не увидит. Теперь он искренне жалел о том, что не поехал вместе с Милой. Он отметил её новый цвет волос и красивую укладку, и, кольнувшую в сердце, самодостаточную улыбку. Вот он – первый предвестник свободы. Привыкнет, и не захочет возвращаться.

Накручивая на палец локоны, Мила подробно описывала мужу своё насыщенное яркими впечатлениями времяпровождение с самого начала, то улыбаясь от приятных воспоминаний в театре, сауне и от маминых угощений, то роняя слезу над трагическими событиями в жизни родственников.

Продолжая рассказывать новости о семье, она взяла ноутбук в руки и провела экскурсию по их квартире. Филипп попросил показать лоджию, где он перед отъездом во Францию делал ремонт – плитку на пол и внутреннюю обивку из вагонки. Ещё восемь лет назад вид из окна был великолепным и умиротворяющим. Дом был крайней постройкой нового микрорайона. Вдали синел лес, на полях трудились крестьяне, немногочисленные дети бегали играть в овраги. По вечерам, уставшее за день солнце светило им в лоджию малиновыми лучами заката и ложилось спать на опушку. Иногда они ужинали на балконе, любуясь мирным, почти деревенским спокойным антуражем.