Долгая дорога в дюнах-II

— Мне в Париж?! Нет, Фреди, об этом не может быть речи. И какого черта мне там делать? — Благодушная улыбка сползла с аскетического худого лица. — Я уже не гожусь в герои детективных романов… Кстати, ты почти равноправный совладелец фирмы, действуй на свое усмотрение.

Зингрубер с трубкой в руке сидел на широченной, как королевское ложе, кровати в своем гостиничном апартаменте. На коленях у него лежала черная пластиковая папка от Блейфила.

— Слушай, Рихард, тут не до шуток… Да-да, все наши опасения насчет их машины подтвердились. И даже более чем! Она всех нас посадит в лужу… Что — тем более? Ну, перестань… Перестань играть в умирающего лебедя!.. Понимаешь, дружище, у нас появился один довольно оригинальный шанс, его нельзя упустить… Есть обстоятельство, хотя как его использовать я еще толком не представляю. Оно связано с русской командой… Больше ничего пока сказать не могу… Вылетай… Номер я тебе заказал…

Лосберг вздохнул и положил трубку. Говоря о старике, Зингрубер был прав — в шестьдесят уже ничто не соблазняет, кроме покоя.

— Марта! — громко позвал Лосберг.

Послышались легкие шаги, и из-за колыхнувшейся портьеры нежный голос спросил на чистом латышском:

— Как ты узнал, что я сейчас тут проходила?

— Услышал твои шаги, — ответил он тоже по-латышски.

— Неправда, я шла по ковру, — портьера чуть шевельнулась уже у двери.

— Ты злоупотребляешь «Шанелью», дорогая, а у Альфреда тонкий нюх.

— Я напихаю ему в нос толченого табака. И вообще это все отговорки, — продолжалось кокетство из-за портьеры. — Ты мне когда-нибудь откроешь секрет — почему мне не удается прошмыгнуть незамеченной мимо твоего кабинета?

Наконец из-за портьеры выскользнуло очаровательное юное создание и грациозно вспорхнуло на подлокотник отцовского кресла.

— Но сегодня, я думаю, ты не пожалеешь о том, что попалась.

— А что такое? — живо поинтересовалась Марта. — Ты решил подарить мне новый «мустанг» или передать руководство фирмой и уйти на покой?

— Что ты, гораздо более приятное. Две недели красивой жизни в Париже. Там сейчас Всемирная ярмарка, авиасалон. Думаю, тебе это понравится.

— С тобой в Париж? — задумчиво протянула Марта и неожиданно спросила: — А что ты будешь делать, если я вдруг выйду замуж?

— Что значит — вдруг? — Лосберг с беспокойством взглянул на дочь, зная ее неуправляемый характер.

— Это я так, гипотетически, — поспешила отказаться она. — Я вообще замуж не пойду. Кто такое «золото» еще вытерпит, кроме тебя? Ах да, Париж, — спохватилась она. — Я попробую поговорить с Арвидасом. Правда, у нас сейчас прорва работы.

— Арвидасом, — хмуро проворчал Лосберг. — Что у тебя может быть общего с этим сентиментальным писакой, торгующим своей ностальгией?

— Ничего, если не считать того, что он мой шеф, — пожала плечами Марта, — и такой же латыш, проживающий в Мюнхене, как мы с тобой.

Лосберга передернуло.

— Нет уж, избавь меня от подобных сравнений. Я свою ностальгию в бизнес не превращаю.

Праздник подхватил, закружил с того самого момента, как вертолеты коснулись гладких бетонных плит Ле-Бурже и заняли свои места рядом с «Антеем», ИЛ-18 и ИЛ-62. Цветы, улыбки, вспышки фотоаппаратов, напор журналистов — все это поначалу ошеломило летчиков, не привыкших к подобной суете и шумихе.

Даже разбитной красавец Костя Завалишин, и тот стушевался, даже сгорбился. Зато мигом освоился маленький Габелия. Он пребывал на верху блаженства, успевая дарить каждому фотоаппарату солнечную, как сама Грузия, белозубую улыбку.

— Со счастливым прибытием в Париж! — представительный мужчина с благородной сединой в волосах протянул руку Лапину, с трудом отыскав его в плотной толпе. — Надеюсь, полет прошел нормально?

— Спасибо, Юрий Дмитриевич. Пока все слава богу.

Седой неодобрительно глянул на Лапина, помянувшего бога в столь неподходящий момент. Жестом он пригласил следовать за собой и на ходу познакомил со своими спутниками:

— Вадим Григорьев, представитель Аэрофлота в Париже, всегда к вашим услугам. Господин Ванье, ваш переводчик, гид, консультант по каверзным вопросам и вообще милейший человек.

Симпатичный, лет тридцати брюнет изящно поклонился и сказал негромко, но отчетливо, чтобы услышали все:

— Добрый день, господа. Весьма рад вашему благополучному прибытию на авиасалон. Надеюсь, он окажется для вас удачным. — В его безукоризненном русском слышалось что-то старомодно-интеллигентское.

— О нашем В-6 здесь уже сочиняют легенды, — поддержал Ванье Юрий Дмитриевич.

— Месье, кого вы считаете основным конкурентом, если таковые есть вообще? — прорвался наконец к Лапину с микрофоном молодой человек в темно-фиолетовых очках.

— Воздух покажет, — сдержанно ответил Лапин.

— Ваши вертолеты будут принимать участие в коммерческих или рекламных полетах?

— Сейчас трудно сказать. В зависимости…

— В зависимости от характера таких полетов, — мгновенно перехватил инициативу кто-то из посольских. — Наша страна представляет на ярмарке только мирную технику.

— Вы хотите сказать, что В-6 даже при необходимости не может быть использован в военных целях? — снова задал вопрос молодой проныра в темных очках.