Долгая дорога в дюнах-II

— Идиот! — Марта в ярости выбила камеру у него из рук. — Гибнут люди! Сделай что-нибудь.

Он побагровел от стыда и грубо крикнул Фрэнку:

— Эй, летописец! Бери Мишеля и прыгайте в лодки. Живо!

— Зачем? — с неохотой отозвался Фрэнк, увлеченный съемкой.

— За невестами, — объяснил шофер, который уже отвязывал лодки. — Если успеем…

Арвидас вскочил в «микрик» и включил радиопередатчик. Довольно скоро во взбудораженном эфире ему удалось нащупать один из радиопостов зоны стихийного бедствия.

— Алло! Алло! Я журналист Арвидас Скулдис из радио «Свобода». Мы застряли с телепередвижкой километрах в сорока южнее Сент-Этьена… Ну да, недалеко от монастыря кармелиток, на берегу лесного озера… Да, требуется помощь — тут небольшой апокалипсис… Яснее? Пожар в родильном доме во время наводнения. Еще яснее? Женщины тонут, вертолет горит!

Вертолет действительно горел. Уже почти треть хвоста была объята пламенем.

— Все, командир! — крикнул Эдгару черный от копоти Костя. — Дамы купаются! Теперь пора окунуться и нам.

— Прыгайте, — скомандовал Эдгар. — Только поживее.

Отар и Сергей ловко скользнули по длинным фалам к воде. Но Костя не трогался с места и подозрительно посматривал на Эдгара.

— Ты что, думаешь садиться на воду?

— Ты прыгай давай!

— А ты?

— Я должен спасти вертолет! — сцепив зубы, проговорил Эдгар. — Попробую сбить пламя скоростью.

— Понял, — откликнулся Костя. — Ты должен спасти, а мне, выходит, на машину наплевать!

— Эй-эй, не дури! — обернулся к нему Эдгар.

Но Костя уже задраил люки, схватил огнетушители и бросился в хвостовой отсек. Струи пены ударили по обшивке. Эдгар дал полный газ, и вертолет, освободившийся от груза, бешено рванулся вперед. В предутренней мгле он метался над темной водой, похожий на сумасшедший факел, то камнем падал вниз, то взмывал ввысь, то закладывал немыслимые виражи…

Марта в ужасе наблюдала за этой смертельной огненной пляской.

Мистер Блейфил, вальяжно расположившись в кресле, стоявшем в небольшой уютной комнате, отделанной белой кожей и застланной серебристым ковром, с удовольствием затягивался крепкой сигарой, прихлебывал кофе и увлеченно смотрел весьма любопытный телевизионный спектакль.

Спектакль разворачивался в уже знакомом нам огромном кабинете Блейфила с авангардистским интерьером, аквариумными окнами, тропической растительностью на стенах и потолке и причудливыми стеклянными глыбами самых немыслимых форм.

Действующие лица также были знакомы. За круглым столом, на котором красовался макет минковского вертолета, сидели Лосберг и Зингрубер. Перед ними на низком столике тоже светился экран телевизора. Эфир, как и в предыдущие дни, был заполнен сообщениями из Прованса.

— Русские не верят в бога — значит, им покровительствует сам дьявол, — со злостью заключил Зингрубер. — Все это в самом деле похоже на адский спектакль, специально устроенный для рекламы русской техники.

— Кстати, они неплохо справились со своей ролью, — Лосберг с напряженным интересом слушал комментатора. — Ты не находишь?

— А ты уже готов аплодировать? Не забудь только, во что нам обойдутся места на этом действе. В огне, которым мы любуемся, сгорело больше половины наших контрактов.

Лосберг нехотя оторвался от телеэкрана.

— А знаешь, Манфред, все не так трагично, если взглянуть на дело с другой стороны. Бесспорно, машина Минка великолепна, но и у наших вертолетов есть свои достоинства. Что если на базе двух фирм, нашей и русской, создать совершенно новый летательный аппарат, который вберет в себя лучшие качества обеих моделей?

Несколько секунд ошарашенный Зингрубер молчал, не в силах вымолвить слова. Только сверлил Лосберга серо-стальными колючими глазами.

— Шутка неплоха, — наконец выдавил он. — Ты бы приберег ее до прихода мистера Блейфила. Он, конечно, будет в восторге от перспективы породниться с большевиками.

— Плевал я на мистера Блейфила! — вспылил обычно невозмутимый Лосберг. — Он такая же марионетка Пентагона, как коммунистические фанатики — своего ВПК. Лезут со своими ракетами на Кубу, на Ближний Восток, по уши увязли во Вьетнаме — и те, и другие, заметь. И еще не известно, как смогут оттуда выбраться…

Мистер Блейфил не обиделся. Смысл придуманных им телеспектаклей как раз и заключался в том, чтобы время от времени получать неотфильтрованную информацию о самом себе. В данный момент он развлекался тем, что искал новые ракурсы, включая то камеру, упрятанную в причудливой стеклянной скульптуре на стене, то другую, нацеленную на собеседников из зарослей пышных орхидей. На его экране появился Лосберг крупным планом.

— Я всегда считал тебя неглупым человеком, Фреди, дельным компаньоном, — продолжал между тем Лосберг. — Но неужели антисоветизм настолько повредил тебе зрение, что ты не видишь, в какую пропасть катится мир? Безумие — любая война: горячая, холодная, политическая, идеологическая… С русскими нужно не воевать, а торговать. Помяни мое слово, в выигрыше окажется тот, кто раньше поймет это и возьмет дело в свои руки.