Долгая дорога в дюнах-II

А при том, дорогой коллега, что у партии есть принцип: доверять — доверяй, но и проверяй, — глаза у Белова сделались холодными, колючими. — Все под одним богом ходим, одному богу служим. Не дело, когда заведующему административным отделом ЦК приходится напоминать прописные истины.

Калнынь подался вперед, в глазах сверкнул гнев.

— Я знаю, на какой я должности в ЦК, как знаю и то, что есть социалистическая законность, которую не дано права нарушать никому. Вы хоть знакомы с тем, что именно инкриминируется депутату Верховного Совета Банге и какими методами ведется следствие?

Белов поправил манжеты белоснежной сорочки, пригладил галстук, вкрадчиво полюбопытствовал:

— А ты откуда все это знаешь?

— Должность обязывает, — не слишком вежливо ответил Калнынь.

— Насколько мне известно, следствие ведет Комитет Государственной Безопасности, так? — последние слова Белов произнес с особым нажимом.

— Ну и что?

Белов глянул на Калныня с откровенным состраданием.

— А то, что эта организация пустяками не занимается. Даже если речь о депутатах или членах ЦК.

— Уж, конечно, — Калнынь теперь не скрывал своей неприязни, — и особенно веские доказательства вашей правоты представил незабвенный Берия.

Белов закинул руку за спинку кресла, слегка склонил набок голову. Глаза его зло сузились.

— Слушай, Калнынь, нет ощущения, что тебя заносит? Особенно в последнее время. Все вокруг тебя плохие. Лезешь в дела милиции, шельмуешь прокуратуру, теперь и до КГБ добрался.

— Если вас не устраивает моя работа, извольте листок бумаги. Дело нехитрое — через пять минут у вас на столе будет мое заявление. — Калнынь резко поднялся.

Встал и Белов, смерил Калныня презрительным взглядом, холодно осадил:

— Ты писал заявление, когда тебя назначали завотделом? Нет! Ну и сейчас как-нибудь без заявлений обойдемся. Тоже мне, адвокат нашелся.

— Я головой ручаюсь за этого человека.

— Ты бы лучше приберег ее для себя, еще пригодится. Чекист липовый. — Белов выбрался из-за стола, пересек кабинет, подошел к массивному двухдверному сейфу, не без труда открыл верхнюю его половину. Вынув из сейфа листок бумаги и не оборачиваясь к Калныню, начал перечислять: — Жена — дочь бывшего кулака, немецкого старосты, бандита Озолса; была замужем за националистом, немецким прихвостнем Лосбергом; после войны репрессирована и сослана в Сибирь. Лучшие друзья: один сбежавший от Красной Армии пьянчуга, другой — без родни, потому что вся она в Англии. Вместе со своими дружками оказался в территориальных водах Швеции один раз, потом с теми же шведами вступил в преступный сговор… И никто не знает, был ли перерыв между первым разом и вторым. Вечно всем недоволен, любое постановление партии и правительства принимает в штыки, мудрит, мутит людям мозги, Лиго празднует.

— А Лиго-то здесь при чем? — не выдержал Калнынь.

— Да при том, — Белов сунул листок в сейф, аккуратно закрыл его. — Скажи, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты.

— И то верно, — неожиданно спокойно согласился Калнынь, — моих друзей вы знаете, я ваших тоже.

— Что? — Белов резко обернулся. — Да ты никак угрожаешь мне?

— Никоим образом. Просто вы погостите в моем доме и укатите восвояси, а нам здесь жить. Для вас Банга темная лошадка, а для меня самое светлое и святое в жизни. Ребятишкам с улицы Энгельса не терпится сфабриковать еще одно дельце, бдительность показать, а вы потворствуете беззаконию, да к тому же, извините, Николай Иванович, несете стыдную чушь. Хотим заставить латышей поверить в нашу искренность, сплотить вокруг себя, позвать на борьбу за светлые идеалы коммунизма, а делаем все, чтобы их оттолкнуть.

— Ты соображаешь, что мелешь? — резко оборвал Белов.

— Я-то соображаю. И вам не мешало бы. Но, слава богу, партия состоит не из одних вторых секретарей Центральных Комитетов. У нее хватит мудрости разобраться, кто есть кто. Если мы снова начнем расправляться с такими, как Банга, то я отказываюсь быть с вами в одной компании, — тем же тяжелым, размеренным шагом Калнынь вышел из кабинета.

Белов проводил его недобрым взглядом, постоял, подумал и решительно направился к своему рабочему месту. Уселся в удобное кресло и набрал номер.

— Привет, Белов говорит. Слушай, откуда Калныню с такой точностью известно про дело Банги?.. Что?.. Сам следователь? Ну и порядочки у вас. И что ты намерен предпринять? — Он перенес трубку к другому уху, вынул из ящика сигарету, закурил. — Ты знаешь, что он собирается обращаться в Москву?.. Откуда взял?.. Да он только что сам мне сказал. — Некоторое время он молча слушал, нервно барабаня пальцами по полированному столу, потом не выдержал и оборвал своего собеседника: — В общем, не заиграйся. Время не то. И о социалистической законности помни. Да-да, дорогуша, покрывать тебя никто не будет. Наоборот — спросим по всей строгости. Можешь доказать — доказывай, а не можешь, тогда… Раньше нужно было думать. Все, дорогой, все, нечего прятаться за спину ЦК. И разберись, что у тебя за кадры. А то ведь и на самого могут дело завести. Так-то, дорогуша, будь здоров.