Долгая дорога в дюнах-II

Знакомое окно, на три четверти забранное решеткой. Знакомый желтый канцелярский стол. И до омерзения знакомая яркая лампа, которую следователи так любят направлять тебе прямо в глаза. Впрочем, сейчас она освещала стол, за которым Арнис Брасла что-то усердно строчил.

Артур уже привык к этой шаблонной процедуре выматывания нервов. Однако на сей раз волынка тянулась так долго, что он не выдержал:

— Вы не роман там пишете?

Не поднимая глаз и не прекращая строчить на листе бумаги, следователь рассеянно и совсем «не по форме» отозвался:

— Да-да, извините… Я сейчас, очень тороплюсь.

Немного погодя он в самом деле поставил жирную точку своей авторучкой, а чуть пониже витиевато расписался.

— Ну, вот, — Брасла подвинул к Артуру исписанные листки. — Роман — не роман, а рассказик, кажется, довольно занятный получился. Прочтите.

— Что это?

— Мое заключение по вашему делу.

Непослушными руками, с трудом сдерживая предательское их подрагивание, Артур взял листки и начал читать «рассказик». Но глаза не видели слов, строчки прыгали, буквы расплывались. Следователь понял, что Артур лишь бессмысленно просматривает страницы и сосредоточиться он не в силах.

— Впрочем, ладно. В двух словах все выглядит просто. — Брасла взял у Артура плотно исписанные листы, положил их в казенный гербовый конверт и зачем-то запечатал. — Итак, во-первых, я закрываю ваше дело за отсутствием состава преступления по большей части пунктов обвинения. Корыстные мотивы, а тем более всякая шпионская галиматья полностью отметаются за недоказанностью. Кое-что для суда, конечно, остается, сами понимаете… Все эти шуры-муры со шведскими рыбаками, пускай не в свой карман, а для колхоза, вам не простят. Но, думаю, обойдется условным сроком, в крайнем случае принудработами по месту жительства. Ну, а партийность, депутатство — их теперь в раздел приятных воспоминаний. Равно как и председательское кресло.

Артур слышал следователя — и не понимал. Как бывает во сне. Только в голове билась тревожная мысль: «Что еще? Что еще он задумал? На чем хочет подловить?»

Однако следователь невозмутимо продолжал:

— Во-вторых, своей властью, которая пока у меня есть, я освобождаю вас из-под стражи. Вот пропуск. А мне вы оставите подписку о невыезде и не вздумайте ее больше нарушать. Распишитесь…

Вот уже и белый прямоугольничек пропуска в руках, и на бланке поставлена неразборчивая от волнения подпись, но Артур никак не может сбросить с себя оцепенения, все не может поверить…

— И, наконец, третье — самое главное, — следователь протянул Артуру казенный запечатанный конверт. — Это должно немедленно попасть к Калныню.

— К Калныню? — тупо переспросил Артур.

— Да, к нему, немедленно, сейчас же. Вы меня хорошо поняли? Прежде чем рвануть домой, вы отправитесь к нему и передадите лично, из рук в руки, мое заключение по вашему делу. Он в курсе. Только никаких посредников — из рук в руки!

Артур кивнул и спрятал конверт во внутренний карман пиджака.

— Это все, идите.

Артур поднялся, но все медлил, колебался.

— Наверное, я должен благодарить, — пробормотал он. — Все так неожиданно, странно…

— Да, странно, — задумчиво согласился следователь и вдруг усмехнулся. — Хотя что же здесь странного? Было время, мы стреляли друг в друга, теперь друг друга пожираем. Может, хватит?

— Что?

— Да нет, ничего… Идите. Счастливо вам!

Артур кивнул и пошел из кабинета, по привычке все еще держа руки за спиной. И вдруг у самой двери остановился, будто споткнулся на ровном месте. Обернулся к следователю и увидел:

…Туманный рассвет. Хутор. Он с разведчиками притаился за стогом сена. Парень из латышского легиона, с растрепанным дубовым венком на шее, пьяным голосом, в котором горечь и отчаяние, орет: «Лиго! Лиго!» — и идет прямо к ним в руки… А потом дикий, душераздирающий крик девчонки на сеновале: «Я-а-а-н!»

Дверь была открыта. Но Артур замер у порога, не решаясь войти в свой дом. Сердце бешено колотилось. Наконец он перешагнул порог. Знакомые вещи, родные запахи. На минуту словно опьянел от всего этого. Стал посреди холла, не зная, куда дальше. Заглянул в спальню, в кабинет — никого. Может, Марта в саду?

Вдруг на кухне что-то звякнуло, зажурчала вода. Она там! Артур бросился к кухне, притормозил — не напугать бы ее своим неожиданным появлением. Мельком глянул на себя в зеркало, потрогал небритые щеки. Видик, конечно, тот, но будь что будет…

Марта стояла к нему спиной, возилась у плиты. На плечи набросила любимый махровый халат. А вот тапочки на ней новые розовые с пушистыми помпончиками…

— Марта, — тихо позвал он.

Она обернулась — перед ним стояла совершенно незнакомая ему девушка. Теперь Артур и сам не понимал, как мог не увидеть короткие черные волосы, хрупкую девичью стать.

— Боже мой, — прошептала девушка, от неожиданности выронив какую-то банку, — вы вернулись!

А Марта? Где Марта? — почуяв что-то неладное, спросил он.

— Вы… Вы не волнуйтесь, она… Теперь все хорошо. Я вот как раз к ней, — девушка показала на туго набитую хозяйственную сумку.

— Где она? Что случилось?.. Она в больнице?