Долгая история (СИ)

— Спорим, что именно её не заметит? Типа, её как раз в тот момент, когда он сюда глянет, закроет спина мимопроходящего Тарараха, или упадёт вилка, и она нагнётся за ней под стол, — пробормотал Сашке Юра.

Та фыркнула и отмахнулась от брата, на плечо которого откинулась спиной. Смысла в споре на очевидные вещи она не видела. Вместо этого Сашка сцарапала с тарелки последнюю печенюшку. Вика, подперев рукой щеку, вздохнула, наблюдая, с какими темпами шоколад исчезает у младшей Бейбарсовой во рту: как любому аллергику, Валялкиной было завидно смотреть на людей, которые имеют привилегию ни в чём не отказывать своим гастрономическим потребностям.

— Поклёп не заметит — видишь, нет его до сих пор. Другим преподам по барабану. А за нашим, кстати, маннокашная скатерть, так что из двух зол, — Софья развела руками.

— Беда, — вздохнул Мишка. — И у нас беда, и у Поклёпа беда. Дабл-беда. Ну, я тогда тут присяду!

Несмотря на то, что рядом с Викой на лавке было свободное место, Мишка заставил Виолетту сдвинуться и влипнуть Марте в бок, а затем уселся на таким образом освободившееся рядом с Софьей место. Софья напряглась и поёрзала на лавке, но отодвигаться было некуда — с другой стороны сидели близнецы. Её нога оказалась безвыходно притиснута к Мишкиной.

— Как-как ты сказал? У Поклёпа беда? — оживился Юра.

— То есть, хотите сказать, что я прилетел десять минут назад и уже знаю больше, чем вы, которые явились вчера? — поднял брови Мишка.

Он потянулся к ближайшей миске, но пирожков там уже не оказалось. Вторая миска располагалась вне его досягаемости.

Лицо Мишки обратилось к супнице и отразило безысходность. Софья, поглядев на него, молча привстала и, дотянувшись, передала Лоткову пирожок.

На лице Мишки тут же расписалась такая жизненная победа, будто он заставил Поклёпа (с магспирантурой которого недальновидно связался) выставить ему за курсовую пять автоматом. Софья недовольно поджала губы, поняв, что этим простым действием только что совершила крупную стратегическую ошибку.

— А Ягге тебя встречала? — тем временем уточнила Сашка.

— Разумеется.

— Ну, тогда ты естественно знаешь больше нас! — хохотнула Софья. — Так что стряслось с Поклёпом?

— С самим Поклёпом — ничего. Милюлю похитили, — скорбно сообщил, вонзая зубы в пирожок, Мишка. При этом начинявшая тот капуста едва не вывалилась из его рта назад.

— А компотик есть? — Мишка с надеждой посмотрел на Софью.

Старшая Бейбарсова не выдержала и стукнула его ладонью по лбу.

— Уймись! — шикнула она Мишке и снова попыталась отодвинуть от него свою ногу. Безрезультатно.

— Кто это позарился на эту толстую рыбину? — развеселилась Виолетта.

— Когда? — тоном следователя параллельно уточнила Марта. При этом смотрела она на Мишку как-то странно, мягко и совершенно несоответствующе вопросу.

— Сегодня ночью, судя по всему. Естественно, неизвестно, кто и — действительно — фиг знает, зачем, но спёрли прямо из кабинета Поклёпа, представляете, а? — ответил сразу всем Мишка. — Бочка осталась, русалки нет. Поклёп спал за стеной и не слышал ни звука.

— Эти ребята — наши кумиры! — присвистнул Юра, наматывая на палец кончик Сашкиного хвоста.

— Подожди, ты ещё главного не слышал! — Мишка навалился локтями на стол и завертел головой, захватывая в поле зрения сидящих по обеим сторонам от него. — Поклёп, конечно, подозревал водяного. Как только факт похищения жены был обнаружен, он, пуская дым из ушей и не переодев кальсон, стартанул к болоту — вызволять даму сердца и вырывать жабры, так сказать. Прибежал, а водяного-то — тю-тю! К одному болоту, ко второму — никого. Причём вообще никого! Ни водяного, ни Милюли, ни всех её товарок. Все русалки Буяна как в канализацию смылись! — Мишка округлил глаза и, ставя эффектную точку в рассказе, закинул в рот последний кусок своего пирожка.

— Ничего себе! — подавив зевок, выпрямила спину Виолетта.

— И ещё какое ничего! — улыбнулся Лотков.

— Да я не об этом.

Виолетта изящно провернула кисть и незаметно указала наманикюренным пальцем куда-то за их спины. Компания, стараясь не сильно палиться, украдкой пооборачивалась.

В дальнем конце Зала Двух Стихий, сбоку от полупустого преподавательского стола, в форменной оранжевой мантии преподавателей стояла Медузия Горгонова и, сложив на груди руки, тихо обговаривала что-то с молодой, темноволосой и страшно красивой девушкой. Одета собеседница Медузии была престранно, что особенно выделялось на фоне строгого стиля Горгоновы: в вышиванку* и прямую, подпоясанную кушаком** красную юбку, заканчивавшуюся на уровне колен. На ногах ведьмы красовались красные же сафьяновые сапоги, а шею несколькими спадавшими на грудь рядами обвивали длинные бусы.

Весь этот украинский национальный костюм целиком и полностью принадлежал второй, относительно недавно заведшейся в Тибидохсе преподавательнице нежитеведения. Вообще-то, звали её Оксана Остаповна Сотникова, однако в магическом мире (а благодаря одному не в меру ретивому длинноносому писателю — ещё и в мире лопухоидном), известна она была как Панночка***.