Долгая история (СИ)

Убедившись, что Панночка на него всё ещё смотрит, он снова закатил свои маленькие глазки и трагично взвыл:

— Найн*****, я не доживу до ужина, я не вытерплю эту муку!.. А перед обедом можно?

Панночка фыркнула и, упершись руками о выглянувшие из-под юбки колени, встала. Откинув за спину тяжёлую волну волос, она переступила через хладное тело Клоппа и, тихо постукивая подошвами сафьяновых сапожек, вышла из зала. Когда она проходила рядом со столом пятикурсников, Софья услышала, как преподавательница бормотала: «Такый гарний парубок, та таку дурныцю робыть. Та хай йому грець, ну що ти з ным робыты будэш!»******. Панночка в досаде заломила белые руки и скрылась за створчатыми дверями.

— Как она его!.. — смеясь, восхищённо прокомментировала Сашка. Панночка была её кумиром.

Находящийся при смерти Клопп воскрес. Живо поднявшись и аккуратно пособирав отправившиеся в карман осколки сосуда, он чинно одёрнул крысиную жилетку и, не обращая внимание на многочисленных зрителей своих унижений, в приподнятом настроении вернулся за преподавательский стол — заканчивать завтрак.

Вика тем временем рассеянно вертела головой по сторонам.

— Славу ищешь? — догадался Юра.

— Угу, — Вика, убедившись, что искомого объекта в поле зрения нет, осела на лавке и сделала большой глоток компота из своей кружки. — Мы вчера не виделись. Даже не знаю, когда он прилетает.

— Ну, когда я вчера убирался на концерт, он в комнате уже был, — вздохнул Юра и исподлобья глянул на Вику. — Это к твоему сведению.

Вике не понравился прозвучавший в его реплике намёк.

— Ну не захотел зайти — и не захотел! Он мне парень, а не раб безвольный. Пускай делает, что хочет. Я тоже не каждый день стремлюсь его видеть.

— Странные у вас какие-то отношения, — растягивая слова, заметила перегнувшаяся через Юру Сашка.

— Ой, кто бы говорил!

Вика поставила чашку на стол и встала. За ней, потянув из-под лавки школьные сумки, зашевелились и остальные (Софья, кроме своей, забрала ещё и забытую в спешке Виолеттину, так как Марта делать этого явно не собиралась). До начала уроков было ещё с полчаса. Пары у Софьи и остальных магспирантов начинались и того позже (кроме Мишки, который уже затравленно умчал к Поклёпу, несмотря на то, что куратору сегодня вряд ли было до учебного процесса). Так что компания, само собой, свернула в сторону Жилого Этажа.

В холле они столкнулись с заспанным и опаздывающим на завтрак Лёшкой, на щеке которого сегодня вспух ожог. Причём Сашка прошла мимо и даже не заметила бы его, если бы он её не окликнул. Отстав, она, однако, быстро нагнала всех в коридоре третьего этажа. Юра красноречиво перебросился взглядами с ведьмами. По всем признакам в ближайшие дни у Сашки ожидалась отправка кавалера в дальнее плаванье по океану забвения — к ведунье не ходи. Настроение у Юры улучшилось.

На последнем перед Жилым этаже Вика отделилась от общей компании.

— Я туда. Догоню вас, — мотнув рукой в сторону дверцы женского туалета, сообщила она, отдавая Сашке сумку. Сашка незамедлительно спихнула ту Юре. Брат тяжело вздохнул и залихватски закинул Викину сумку за плечо.

— Да мы тебя подождём, — запрыгивая на подоконник и роняя рядом свои и Виолеттины пожитки, совершила акт милосердия Софья.

Вика, хлопнув дверью, зашла в уборную. Окно здесь было одно, узкое и витражное, от чего по каменному полу, стенам и раковинам прыгали разноцветные блики. Посетив одну из кабинок, Валялкина, ненавидящая мёрзнуть (к чему относилось и мытье рук под ледяной водой в феврале), свернула к единственной раковине из всех, которая, как она знала, способна была исторгнуть из крана горячую воду. Словно чувствуя свою особенность, раковина стояла отдельно от других, за рядом кабинок, углом которых и была закрыта со стороны входа. Едва Вика зашла за эту случайную перегородку, дверь снова хлопнула, и туалет заполнился цоканьем трёх пар каблуков и громким девчачьим голосом, в котором Вика стразу узнала пятикурсницу Олю Тарабарову.

— Вон, видела? Вот это они как раз стояли.

— Правда? — воспрянул другой, незнакомый Вике голос. По польскому акценту она, однако, логически заключила, что он, должно быть, принадлежал на днях переведшейся из Польской Среднеобразовательной Магической Школы четверокурснице. — Вот те, которые у окна были — дети Тани Гроттер и некромага?

— Ой, я тебя умоляю — какого некромага! Может был когда-то, да сплыл. Ну, знаешь, а то бы у него как бы и детей не завелось. Маг он тёмный. Ах, а вообще — такой мужчина! И если он сейчас такой, представляю, каким он тогда был! — послышался мечтательный вздох, а затем разочарованное цоканье языком. — Жаль, сынок и вполовину не так хорош, как отец. Одно разочарование! Природа, что называется, отдохнула.

Кто-то третий кашлянул, и раздался робкий голос Светы Попугаевой.

— Мне показалось, ты так не считала, когда пыталась заманить его на ту вечеринку…

— Мне просто было скучно! — вскинулась Оля. — Я обрадовалась, когда он слинял.

— Угу, и от радости на десять минут заперлась в…