Долгая история (СИ)

— Что, топиться собралась? — неожиданно донеслось до неё откуда-то сверху.

Сашка задрала голову. В первый момент ей подумалось, что с широкой ивовой ветки, шатром своих плетей накрывшей место, где она стояла, свисает белая простыня. Спустя мгновение внимательного разглядывания простыня преобразилась в платье, в свою очередь надетое на Викину соседку по комнате, Лилию Жикину. Жикина сидела на одной из толстых нижних веток, прислонившись спиной к стволу и обняв руками колени, и смотрела на неё сверху вниз.

— Да нет, — дёрнула бровями Сашка и обежала ближайшие камыши взглядом. — Вообще-то, лягушек ищу.

— А, тоже погадать хотела? — понимающе протянула Лиля и шмыгнула носом. — Не выйдет. Он всех съел, — она ткнула пальцем в дрейфующего на середине запруды водяного. — Слышишь, как тут тихо?

Сашка разочарованно вздохнула. Её босые ноги всё больше загрузали в вязкой противной смеси ила и грязи — она чувствовала, как та пролазит сквозь пальцы. Мимо медленно проплыла мохнатая водоросль. Сашке показалось, что возле её ноги что-то мелькнуло по дну. Она подсветила кольцом и наклонилась, чтоб рассмотреть не лягушку — увы, всего лишь извивающуюся прочь гадюку. Из ворота платья выпали амулеты, закачавшись над водой на шнурках.

— Зачем тебе два одинаковых? — приглядевшись к четко видным в свете кольца монеткам, удивилась Лиля.

— Они не одинаковые, — буркнула Сашка и, погасив кольцо, убрала амулеты за ворот.

Где-то у запруды стрекотал одинокий сверчок.

— Почему ты здесь одна?

Сашка снова задрала голову.

— А почему ты?

Жикина опять шмыгнула носом и тыльной стороной ладони потёрла щеку.

— Ну… У меня особо не было желания веселиться. Но слетать развеяться показалось лучшим вариантом, чем сидеть в четырёх стенах и загоняться в одиночестве… так что теперь я сижу и загоняюсь в одиночестве на свежем воздухе.

— Угу. Аналогично.

— Ничего у тебя не аналогично! — цикнула на неё Лиля и отвернулась.

Сашкины брови почти сошлись на переносице. Её молчание стало наэлектризованным.

— Ты просто не понимаешь, — продолжила Лиля, раздраженно дергая за кончик свесившуюся рядом с ней ветку. Она посмотрела вниз.

— Тебе больно? Думаешь, ты что-то потеряла? — Лиля облизнула покусанную губу. — Может быть, и так. Но у тебя и кое-что осталось. Кое-что очень важное, что никто, блин, тем не менее не ценит, пока имеет это в наличии. Семья. Настоящая, целая, которая тебя любит, которая тебя поддерживает, которой ты нужна. Что бы ты не потеряла, пока у тебя остаётся это — на самом деле, ты не потеряла ничего. Это тебе афоризм от человека, чей любимый папочка, который играл с ней в куклы и сам выгуливал щеночка, сторчался и проебал всё. А теперь можешь задействовать своё королевское право и изгнать меня к лешему с этого праздника жизни — а то мне слишком погано, чтоб мотивировать себя слезть с этого дерева самостоятельно.

Сашка, по чисто Юриной привычке шевельнув челюстью, кивнула. Затем молча вышла из воды и, оставив Лилю в покое, побрела назад в лес. Мокрый подол лип к её щиколоткам на каждом шагу, а листья и иголки приставали к пяткам. Но ночь была теплой, и она быстро обсыхала.

Стоило только ведьме очутиться в более оживлённой части леса, из-за дуба рядом выскользнула мальчишеская фигура и робко заступила ей дорогу.

— Привет. Пожалуйста, разреши мне с тобой поговорить.

— Привет! — Софья налетела сзади на Юру с Лерой, гуляющих между старыми, со всех сторон обильно поросшими мхом деревьями. На одном, особенно широкостволом, даже был вырезан лик Перуна, а в землю меж дыбящихся корней было воткнуто два факела.

Бейбарсов махнул сестре рукой.

— Ой, привет! — с совершенно другой интонацией воскликнула ведьма, поняв, что с ним не Сашка. — Ты Лера, да? Ой, ну наконец-то! А то в какой-то момент я уже начала подозревать, что вся семья кроме меня втихаря курит мухоморы и уже два месяца тебя галлюцинирует. Я Софья!

— Здравствуй! Вполне материальна… к сожалению, — заверила Лера, аккуратно пожимая протянутую руку.

Энтузиазм ведьмы её интуитивно насторожил, но её быстро отпустило. Софья была приятная. Вот прямо приятная-приятная… и очень красивая. И, вместе с тем, действительно очень похожа на свою мать — как будто художник нарисовал на заказ портрет, а после запоя спохватился, что спутал заказчиц, и попытался наскоро переправить прямо поверх первого рисунка — кое-где подтерев, кое-где кинув дополнительный штрих.

— А куда Лоткова дела? Что, уже высосала из него всю душу, тело прикопала под кустом и теперь организовываешь себе алиби? — ухмыльнулся Юра, жуя колосок.

— В смысле? — не догнала Софья, подбирая подол и перепрыгивая через подозрительно бурлящий ручеёк.

— В смысле, в последний раз как я вас видел, ты с ним так сосалась, что могла и высосать!

Лера не выдержала и рассмеялась. Софья как обиженная сторона попыталась сдержаться, и у неё почти получилось.

— Чья бы гарпия плевалась! — фыркнула она, кинув в Юру пучком травы. — Чтоб ты знал, зубоскал, мы в город ходили с тётей Катей и Ягуном, так что всё было цивильненько…