Долгая история (СИ)

Бейбарсов вопросительно вздёрнул рассеченную бровь. Таня вздохнула.

— Они хотят, чтоб её возглавили мы. Прикинь?

Удивился муж меньше, чем она планировала.

— Не лишено здравого смысла. Твоя семья фактически её основала. Из-за специфики защиты они всё равно не могут усадить в директорское кресло кого-то своего, так что ты — отличный вариант. Репутация у места хреновая, но если именно ты будешь директрисой, это убедит родителей учеников не ломиться в переполненный Тибидохс, когда есть…

— Они не хотят меня. Они хотят нас. Тебя включительно.

Глеб усмехнулся.

— А вот это вряд ли!

— Говорю же: почитай! — Таня стукнула указательным пальцем по бумаге в его руках.

Бейбарсов снова пробежал письмо взглядом — на этот раз действительно вникая в содержание. Затем скривился.

— Ну надо же… Польщён.

— О, да не прикидывайся: мы оба знаем, зачем это надо! — закатила глаза Таня. — Кощеев стелет себе соломку: готовит повод так же быстро убрать нас с этой должности на случай, если мы окажемся ещё более неуправляемыми, чем Сарданапал. Ты бывший уголовник, который учит детей запрещённой магии, а я — под твоим влиянием!

— Ах, если бы… — возведя очи к звёздам, мечтательно протянул Бейбарсов.

— Да иди ты!.. — рассмеялась Таня. — Давай сейчас серьёзно.

— Серьёзно? — чуть сощурился Глеб, пряча руки в карманы, и кивнул. — Хорошо, давай серьёзно. Ну и что ты об этом думаешь?

Возникла пауза, в которой над ними, периодически роняя вниз бледно-розовые лепестки, тихо качались на ветру ветки вишни, звякали неподалеку серебряные кубки и опять кто-то пел уже осточертевшую за праздники «Язычницу Матрёну». Таня сосредоточенно куснула губу.

— Глеб, мы едва справляемся с четырьмя детьми. Мы не потянем четыреста.

— Думаю, для начала они бы дали нам где-то сотню, — хмыкнул Глеб.

— Ты этого хочешь?

Бейбарсов вздохнул.

— Не знаю, Таня. Я никогда об этом не думал. Но я знаю, что и та жизнь, которая есть у меня сейчас, меня полностью устраивает. А что насчёт тебя?

— Я не хочу.

Таня отошла от дерева. Хмурясь, она обхватила себя руками и посмотрела на Глеба.

— Не хочу, — повторила она. — Я поняла это, наверно, как только прочла письмо. Знаешь, какое у меня первое чувство возникло? Как будто меня снова пытаются упаковать в коробку, в которой я когда-то жила, и из которой я удрала годы назад, и которая для меня уже просто… маленькая!

Она импульсивно махнула рукой в сторону.

— Я не хочу остаток жизни разгребать проблемы ещё одной волшебной школы и быть ответственной за сотни таких же неуправляемых подростков, какими были мы. Я не хочу иметь никаких дел с Магществом и упырями, которые там сидят. Мне… Мне нравится драконбол и мне нравится мой дом, я не хочу бросать ни то ни другое ради сомнительного удовольствия порулить школой, от которой мою маму выворачивало, и из которой она буквально сбежала. И я не хочу…

— Таня, — очень мягко прервал её Глеб. — Тебя никто не заставляет.

Она сделала вдох полной грудью.

— Я знаю. Но Сарданапалу сложно говорить нет. С другой стороны, он пишет, что в случае отказа у меня как у члена семьи-основателя всё равно останется голос в школьном совете — согласно маминым записям, тот самый, которым моя бабка Елена знатно злоупотребляла. Не то, чтоб я собиралась появляться на их собраниях… Но может этого хватит, чтоб поставить им палки в колеса, если они захотят снова открыть там подпольный курс вуду или сатанинскую церковь имени Чумы-дель-Торт. На этом считаю свой моральный и общественный долг выполненным.

У Бейбарсова вырвался недоверчивый смешок.

— Вот ты, Гроттер, всё равно не можешь просто забить и признать, что у тебя вообще нет никакого долга, да?

Таня скорчила гримасу отвращения — видимо, к самой себе. Глеб подошёл к ведьме, выпутал несколько облетевших лепестков из её волос и положил ладонь ей на плечо, погладив кончиками пальцев шею.

— Итак, проясним: мы отказываемся?

Таня вытащила у него из кармана письмо, смяла и выкинула в траву.

— Мы отказываемся.

За спиной у Глеба, между деревьями, летящей походкой проплыл знакомый силуэт. Таня встала на цыпочки и заглянула мужу за плечо.

— О нет, спрячь меня. Там опять Гробыня, — убедившись в своей догадке, простонала она. — Она мне за вечер уже все уши про своё новое ателье прожужжала. Ей лишь бы кому трепаться, а у меня больше слушать сил нет!

Бейбарсов с удовольствием послушался и спрятал.