Долгая история (СИ)

У Леры, однако, вырвался весёлый смешок.

— Ну подожди меня, что ли.

Отпустив перила, она дёрнула плечами и скрылась на лестнице.

Вернулась техничка с новым ведром — на этот раз пластиковым — и унесла швабру куда-то в хитросплетение коридоров, кинув на Юру испытующий взгляд из-под кустистых бровей. Бейбарсов хмыкнул, мотнув головой, и пятернёй зачесал назад лезущие в глаза волосы. Пора было стричься. В отличие от отца, которому его обычная причёска изрядно прибавляла элегантности, Юра с длинными волосами выглядел как бомж.

Лера вернулась быстро: Бейбарсов даже не успел досчитать до конца четвёртый ряд кафельных квадратов на полу, по которым разгуливал. Как он понял, всё, что она сделала — это надела куртку. На ней был тот же пуховик с белым капюшоном.

— Добро пожаловать в мир! — Юра демонстративно отворил тяжёлую входную дверь, приглашающим жестом указывая на сугробы за порогом.

— …огорчений? — иронично ухмыльнувшись, докончила Лера и, щурясь, вышла на улицу.

Бейбарсов поджал губы и последовал за ней.

— Ты что, мизантроп*?

— Ну, в таком случае, я бы с тобой не пошла, разве нет? — медленно бредя по территории детдома, обернулась к нему Лера и добавила: — А я зачем-то вот иду. И главное, непонятно куда.

— На набережную, — не мудрствуя лукаво, скорректировал Юра. Проблемы он привык решать по мере поступления, поэтому, приглашая Леру гулять, мысли о маршруте отложил на потом. — Я там был недавно. Холодно, правда… но красиво. Вороны прикольно из мусорников остатки макменю вылавливают. Судя по тому, что я успел о тебе разузнать, подозреваю, ты там не появлялась с начала зимы.

— С октября. А баба Валя — находка для шпиона, она всем всё разбалтывает. Так что не особо гордись! — Лера назидательно вздёрнула брови.

До поворота улицы они дошли молча. Сворачивая за угол железной ограды, на кованые пики которой как кусочки шашлыка чьей-то неугомонной фантазией были нанизаны здоровенные снежки, Лера, неестественно повысив голос, произнесла:

— Ну давай, спроси!

— Что?

— То, о чём всё равно будешь думать следующие полчаса — или сколько там пройдёт, пока тебе не надоест со мной таскаться. Что всем вам, таким, интересно.

— Каким? — аккуратно уточнил Юра. Насчёт «таких» у него имелись варианты, которые его насторожили.

— У кого есть семья. У тебя же наверняка есть!

Лера недолго посмотрела на него — сконфузившийся Юра не отрицал — и, хмыкнув, перевела взгляд назад на дорогу. Они шли по притрушенному снегом гололёду в том месте, где в другие времена года располагался тротуар.

— И как… — холодный воздух оцарапал горло, и Юра закашлялся, — ты там оказалась?

Он исподтишка кинул на неё испытующий взгляд. Лера хмурила лоб, особо старательно обходя очередное скользкое место.

— Пожар, — лаконично сообщила она тоном, каким сообщают прогноз погоды на завтра.

Они вышли на улицу пошире, и мимо по проезжей части, буксируя в грязном месиве снега, начали проезжать машины, то и дело швыряясь в прохожих полурастаявшими бурыми комками из-под колёс. Юра ничего не сказал, по напряжению, почти осязаемым облаком клубившемуся вокруг неё, инстинктивно чувствуя, что не стоит.

Лера стянула толстую вязаную перчатку и, проходя мимо, мазнула ладонью по мёрзнущему стволу растущей у обочины липы, зацепив ногтем ободранный край коры. Затем кинула на Юру короткий и как будто вопросительный взгляд из-за края волос и снова отвернула голову. Всё время выходило так, что она шла немного впереди, и ему её лицо было видно плохо. Но по этому взгляду Юре показалось, что она хочет рассказать что-то ещё, хотя изначально этого делать и не собиралась.

Бейбарсов заткнулся ещё упорнее. Он вообще сделал вывод, что молчать — это лучшее, что у него пока получалось в её присутствии.

И действительно. Когда мимо проехал красный «Форд» с побитым лобовым стеклом, чихнув в их сторону очередной порцией снежной грязи, Лера продолжила уже на тон тише и сосредоточеннее:

— У меня мама… в общем, она рассеянной иногда была. Очень уставала после работы. Она всё время забывала выключать конфорку — мы на пятом этаже жили, у нас газовая такая была. Папа постоянно выключал за ней и шутил, что когда-нибудь она спалит дом. Ну вот она и… спалила, — горько усмехнулась Лера.

— Мне восемь тогда было. У подружки был День Рождения, и мне первый раз разрешили остаться у неё ночевать — круто, да? Меня забрал утром дедушка… Видимо, они заснули перед телевизором. У нас были деревянные рамы и сквозняк на кухне, а гардина лёгкая, кружевная — и как раз возле печки. Нам сказали, они даже не проснулись. Угарный газ и вся эта фигня… — Лера снова легко толкнула какое-то дерево, словно ожидала, что оно сойдёт с их пути.

— С дедушкой я жила три года. Но у него давно было не в порядке с сердцем, и второй инфаркт закончился хреново. А заботливое государство откомандировало меня в это богоугодное местечко на Писарева для тех, кому в жизни не шибко везёт.

— Разве больше никого нет? У тебя, — негромко уточнил Юра, и нелепо махнул рукой — как раз в этот момент он, не заметив коварно притрушенную снегом ловушку, поскользнулся на льду.