Долгая история (СИ)

На пешеходном переходе, где под слоем разъезженной грязи полагалось быть «зебре», и у которого они ждали переключения светофора, как раз загорелся зелёный.

— О, идём! — Юра сграбастал Кузнецову за руку и потянул вперёд.

Лера резко выдернула свою ладонь из его.

Бейбарсов удивлённо посмотрел на неё. Он так привык везде таскаться с Сашкой за руки, что даже не придал этому значения. Но Кузнецова, похоже, придала.

— Не нужно меня ни за что трогать! — буркнула она и, сунув ладони в карманы, пошла через переход.

Едва они минули «зебру», где-то под курткой у Юры раздалось громкое противное жужжание. Прикинуться, что он его не слышит, было нельзя — Лера уже насмешливо обернулась.

— Что, нет, говоришь, телефона, да?

«Ай, чтоб тебя!» — зло подумал Юра на зудильник, как можно дольше копаясь в замках куртки. Лера, скрестив на груди руки, демонстративно наблюдала за ним. Вытащить перед ней из-за пазухи круглую тарелку и начать с той разговаривать было совсем не вариант. Если, конечно, он не хотел, чтоб Кузнецова позвонила по своему смартфону в дурку.

Пряча красную искру за отворотом куртки, в последний момент до того, как вытащить зудильник, он буркнул себе в воротник:

— Радус-гадус-маскарадус!

Честное слово, малютка Клоппик был гораздо более полезен обществу, чем нынешний профессор Клопп! Увлёкшись приготовлением зелий, юное дарование потеряло интерес к сочинительству заклинаний. Но и тех, которые малютка успел изобрести за годы своих шалостей, хватило на отдельный самообразовательный томик, который подпольно распространялся среди студентов Тибидохса и был незаменим в начинающем наборе юного чихателя на правила.

— Шестой? Серьёзно? — скривилась Лера, уставившись на то, что видела у Юры в руках, и ехидно фыркнула. — Что, берёг мои нежные нищебродские чувства?

Бейбарсов так и не понял, во что маскировочное заклинание преобразило его зудильник, но по её реакции явно почувствовал, что перестарался. Ему стало неприятно обманывать, да и вообще как-то гадковато выходило. Раздосадованный, он уставился на дно блюдца.

Зудела Сашка.

Юра, покосившись на Леру, закусил щеку. Сашкины вызовы он никогда не сбрасывал. Но чтоб замаскировать разговор по зудильнику под телефонный, придётся колдовать ещё раз или просто ломать комедию. А он и так уже начал завираться, что было в общих масштабах не смертельно, но очень ему не нравилось.

Юра с тяжёлым сердцем провёл по дну зудильника ладонью, стирая рябящие волны вызова. Затем убрал расписное блюдце назад под куртку.

— Что, подружка? Не стесняйся! Можешь перезвонить, — хмыкнула Лера, небрежно махнув ладонью, и отошла в сторону.

— Сестра, — с неопределённым ощущением, что нужно оправдаться, сообщил Юра, нагоняя её.

В том, что их с Сашкой враньё сразу становилось заметно, был только один плюс: когда близнецы говорил правду, им верили без вопросов.

— Катастрофы не случится, если я попозже перезвоню!

Что-то тренькнуло сзади, и маленькая золотистая стрела просвистела у Юры над самой макушкой. Успевший пригнуться Бейбарсов, обернувшись, пошарил взглядом под потолком и, обнаружив источник покушения на его сердечную свободу, весомо показал купидону кулак. Диатезный крылатый карапуз в золотистых штанах, устроивший себе снайперское гнездо в нише над одним из лепных барельефов коридора, утёр пухлой рукой нос и, покинув укрытие, упорхнул, стукаясь привязанными к колчану шариками-сердечками о потолок.

В холле собралась небольшая группка учеников из десяти, дожидающаяся благоприятного момента проскочить в Зал Двух Стихий на завтрак. Деятельные купидоны не давали спокойно жить и здесь. Двое щекастых младенцев уселись на притолоку двери и осыпали всех входящих и выходящих розовым конфетти из большой картонной коробки. От конфетти, в отличие от стрел, вреда не было — но тот вполне мог возникнуть от злого как Лигул Поклёпа, прыгавшего под аркой входа и пытавшегося прогнать школьных почтальонов делать их непосредственную работу. Купидоны, болтая упитанными ножками в воздухе, хихикали и швырялись в низкого завуча пригоршнями из коробки, так что к тому времени, как подошёл Юра, Поклёп Поклёпыч уже с ног до головы был облеплен маленькими розовыми, красными и малиновыми сердечками. Уже несколько раз Поклёп вскидывал кулак с разгорающейся на перстне искрой, но, видимо, вспоминая о чём-то, густо багровел со злости и отдёргивал руку.

Уличив момент, когда завуч отвернулся — дабы не попасть под горючее настроение — Бейбарсов вместе с группкой выжидавших проскользнул за спиной ругающегося на чём свет стоит Поклёпа в зал.