Долгая история (СИ)

В маленьком тёмном холле его тормознула сморщенная как печеное яблоко техничка — не та, для которой Лера покупала отбеливатель — и, взяв швабру наперевес, требовательно поинтересовалась, что ему здесь нужно. Мокрая синяя тряпка телепалась с конца деревянной ручки, словно флаг вражеской армии.

— Леру, — не вдаваясь в подробности, конкретно ответил на вопрос Юра.

Техничка хмыкнула и опустила швабру. Тряпка влажно чавкнула, шлёпнувшись на разноцветный кафель пола.

— Какую Леру? — деловито поинтересовалась она.

Видимо, к воспитанникам детдома посторонние таскались довольно часто, и это не вызывало у взрослых никакого интереса. Юру этот факт удивил, и не сказать, что приятно. Хотя в данном случае он играл ему на руку.

— Ну-у, высокая такая брюнетка. Карие глаза. Большие, — замявшись, охарактеризовал он, поняв, что без понятия, какая у неё фамилия. Он вообще не предполагал, что здесь может оказаться ещё какая-то чужая Лера.

Выяснилось, что Лер на Писарева двадцать шесть обитало целых трое. Пока Юра, вычеркнув черкешенку, вместе с оказавшейся вполне дружелюбной бабулей-техничкой (продолжавшей в процессе мыть пол) пытался определиться между двумя оставшимися, проблема решилась сама собой. На узкой угловой лестнице, уходившей в глубь здания, громко топая сапогами, показалась Юрина недавняя знакомая.

— Опять ты, что ли? — остановившись на площадке, где лестница делала поворот, удивилась Лера, глядя через промежутки перил вниз. Руки она держала сложенными на груди поверх длинного зелёного свитера. Секущиеся волосы как и прежде казались растрёпанными. Это почему-то порадовало Юру — как будто они не виделись двадцать лет, и вот, наконец встретившись, он обнаружил, что она осталась в точности такой, какой засела в его памяти на всё это время.

— А, Кузнецова? — посмотрев вверх, на лестницу, оживилась техничка. — Так бы сразу и сказал, что тебе затворницу надобно!

— Сидишь-сидишь вечно в комнате как в келье! — обратилась она уже к Лере, задрав голову в форменной косынке. — Уткнулась в книжки свои или в этот твой… ноуть-бук как загипнотизированная, девка! Ты за территорию-то дома в этом году, небось, раз только выходила, ото когда вас на экскурсию возили, да?

— Здрасте, баб Валь! — с нажимом поздоровалась Лера, дёрнув уголком губ. К допеканиям технички она отнеслась прохладно, но привычно. — Нет, я на прошлой неделе выходила: Зинаида Михайловна меня в «БытХимию» командировала. И я регулярно проветриваю помещение.

Юра засмеялся. Он, правда, не понял, преувеличивала ли баба Валя и шутила ли Лера, но всё равно получилось забавно.

Кузнецова вернула ему своё внимание.

— Мы о встрече не договаривались.

— А я пришёл.

Свет из бокового окна вползал в тесный, обитый по стенам старым деревом холл; баба Валя, исподтишка шпионя за ребятами, домывала пол. Лера, задрав подбородок, изучающее смотрела на Юру некоторое время. Бейбарсов, у которого уже начала затекать шея в таком положении, старательно пялился на неё в ответ.

— Ну, пришёл так пришёл, — наконец спокойно заметила она, опуская руки и опираясь ими на перила. — А дальше что?

Техничка закончила с холлом. Отставив швабру к стене, она взялась узловатыми пальцами за алюминиевую ручку ведра, в воде которого теперь обитала вся пыльно-ботиночная грязь коридора, и, поправив косынку, пошаркала к двери в углу.

— Пойдём, погуляем? — Юра про себя с досадой отметил, что количество энтузиазма, которое он вложил в эту фразу, она вряд ли оценит.

Но Лера, казалось, эмоционально вообще никак на это предложение не отреагировала: ни в позитивную, ни в негативную сторону. Зато баба Валя, отворив только что закрывшуюся за ней дверь подсобного помещения, натужным старческим голосом крикнула:

— Ото правильно! Нечего молодой девке в комнате пылищей дышать! Давай-давай, вытаскивай её отсюда, хлопец!

Дверь снова с хлопком закрылась. За ней загремели вёдра и ещё какая-то утварь.

— Ну, ты же слышал — я отсюда почти не выхожу, — дёрнув плечом и бросив взгляд за окно, выразительно подчеркнула Кузнецова.

— Почему?

— Не люблю огорчаться, — отрезала она.

Юра ощутил вескую потребность в этом месте парировать её выпад чем-нибудь: а) остроумным; б) хотя бы просто умным.

Однако с этим у Бейбарсова возникли непредвиденные проблемы. Он никак не мог найтись, что бы такого ей сказать, и даже сам на себя успел мысленно психануть. Как, значит, всякую ехидную чушь Тарабаровой пороть, от яда которой потом несколько дней сам же себя откачивать будешь, и пошлые шуточки про личную жизнь Поклёпа и русалки на уроках по классу пускать — так язык у него был мастер, это всегда пожалуйста. А как нормальное что-то ответить…

За те мгновения, что были отведены на поиск верной встречной фразы, мозг его, в итоге, смог сгенерировать ответ, включающий только вторую половину «остроумного» — и то, в её противоположном значении. То есть, проще говоря, ответ его был просто тупым.

— А я поогорчаться тебя и не приглашал, — лукаво улыбнулся Юра, руководствуясь спорным утверждением «улыбайся — люди любят идиотов!» — Я приглашал погулять.

Ему захотелось ударить себя в лицо.