Долгая история (СИ)

— Ладно. И как мне её… приманить?

Лицо старшей сестры в полутьме как-то странно дрогнуло. У брата возникло подозрение, что она старается сдержать улыбку.

— Пой.

— Что, прости? Я не услышал, — скривился Юра.

— Спой! — хором повторили сёстры. Сашка уже открыто хихикала за спиной у старшей.

— Любую песню. Но лучше на морскую тематику. Типа что-то рыбацкое, пиратское… Они такое любят. Волны разнесут зов. И фонарь повыше держи, чтоб далеко видно было. Он для них как маяк. У них инстинкт сработает, — всё это Софья с дрожащими кончиками губ произнесла самым невозмутимым голосом, пока Юра в бессильном негодовании открывал и закрывал рот.

— Да откуда я должен знать эти дурацкие песни?! Вы не могли мне это всё хотя бы раньше сказать?

— А что, ты бы разучил? — живо поинтересовалась Сашка.

Софья расхохоталась.

— Потрясающе! — Юра, пошевелив челюстью, сердито мотнул фонарём. Желтый свет заметался по плещущим о валун волнам.

— Ну придумай что-нибудь! Там, в принципе, не важно, — уже в спину посоветовала ему Софья.

Бейбарсов, опираясь свободной ладонью об острые выступы, перебрался ещё через два здоровенных, неверной формы камня и наконец очутился на краю мыса. Мокрый, узкий и дыбящийся острыми неровностями валун казался довольно ненадёжным местом для ночных прогулок. Заняв более или менее устойчивую позицию, Юра вздохнул, безуспешно роясь в своей памяти в поисках хоть как-то соответствующей тематике песни, как к источникам прибегая в основном к лопухоидным мультикам, которые видел у бабушки по телевизору. На ум как назло ничего не приходило. У Ведуний Нудных Вуду, правда, была песня о русалках, но в английском Юра не шарил (а зачем напрягаться, если существует заклинание чрезвычайно одарённого мага-современника Лейта Гугльтрансла?). Кроме того, по той же причине желательно, всё-таки, было приманить русскоязычную сирену.

В конце концов он наскреб по сусекам сознания остатки того единственного, что там завалялось, и уныло затянул:

— Пятна-а-адцать человек на сундук мертвеца. Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Сёстры стояли далеко, и он не оборачивался, но прямо спиной чувствовал, как они покатились со смеху, цепляясь за куртки друг дружки. Юра поднял фонарь повыше с мыслью разбить его о свою голову и прекратить этот позор.

Волны шелестели под ногами, унося слова песни в тихие морские просторы.

— Йо-хо-хо, и бутылка рому-у-у! — орал Юра. Кроме уже пропетой строчки, больше он ничего не помнил, и крутил её на повторе, как заглючивший граммофон.

Он пел уже минут семь, безрезультатно напрягая зрение и всматриваясь в шевелящуюся под камнями воду. Софья с середины мыса знаками приказывала ему продолжать, и он продолжал, покорно мусоля одну и ту же строчку. У русалки, которая это слушала, предположительно уже должна была пойти ушами кровь.

Рука начала уставать, и Юра перекинул фонарь в другую. Луч света, качнувшись, метнулся по воде, и на мгновение что-то под её поверхностью блеснуло золотом. Бейбарсов жадно подался вперёд, но отблеск, чем бы он ни был, бесследно исчез.

Юра, однако, насторожился. Держа покачивающийся фонарь в вытянутой руке, он медленно повёл им по кругу, рассматривая окрестности утёса и накатывающие на него мелкие волны.

Вода и мокрый камень тускло блестели. Луч фонаря, описав полукруг, прошёлся по ним.

И высветил бледное лицо.

Юра издал невнятный возглас и отшатнулся, едва не навернувшись на камне и не полетев в воду. Софья с Сашкой напряглись, неуверенно приподняв руки с кольцами.

Русалка дёрнула лицо назад, но осталась, где была. Наполовину высунувшись из воды, зацепившись пальцами за край камня и припав к ним подбородком, она исподлобья снизу вверх смотрела на Юру прямо под самыми его ногами. Он не слышал ни единого звука, когда она подплыла. Он и не смотрел прямо туда. Она могла быть тут уже сколько угодно времени.

Восстановив равновесие и контроль над эмоциями заодно, Юра сделал маленький шаг вперёд. Русалка не пошевелилась. Бейбарсов, подавляемый любопытством, чуть наклонился над ней, рассматривая в свете теплящегося за стеклом огонька.

У сирены была бледная кожа, мокрые, белёсые волосы и бесцветные глаза, которыми она, не мигая, следила за ним. В скрытой слоем воды и темнотой глубине под валуном, усиливая хлюпающие об утёс волны, шевелился длинный мощный хвост, позолоченная чешуя которого то и дело, когда хвост оказывался близко от поверхности, пускала по воде золотые блики в свете месяца и Юриного фонаря.

Она пошевелила пальцами, сжимавшими уступы валуна, и Юра отметил одну характерную особенность, которой пресноводные русалки были лишены за ненадобностью: между пальцами этой имелись прозрачные перепонки.

— Поцелуешь меня?