Долгая прогулка

Холодный серый зимний день в восточной части штата Вашингтон. Мы с Джимбо бежим по безлюдной дорожке вдоль речки мимо куч плавника, которым зимой усеян весь берег, мимо нагромождений поваленных деревьев и каменных валунов. Мы оба — офицеры запаса и инструкторы по подрывному делу: работаем в паре, без конца разъезжаем по стране, переключаясь с одной группы саперов на другую, так что наша жизнь — это сплошные командировки и преподавание. Я бегаю, чтобы забыть о своем Безумии, а Джимбо составляет мне компанию, за что я ему очень признателен. Но сегодня у меня нестерпимо болит колено, легкие разрываются на части, и я не могу бежать в таком темпе, при котором Безумие перестает о себе напоминать. Поэтому Джимбо бежит впереди, а Рики — сегодня он тоже с нами — держится у меня за спиной и подгоняет меня, так что я бегу не останавливаясь, хотя и медленнее, чем обычно.

— Докуда ты хочешь добежать сегодня? — спрашивает Рики.

— Я хочу пробежать шесть миль, то есть 10 километров. Как полагаешь, получится? — отвечаю я, тяжело дыша и корчась от боли. Колено продолжает протестовать, но, по крайней мере, эта боль занимает все мои мысли.

— Хорошо бы. Надеюсь, успеем, — говорит Рики.

Мы прибавляем темп, огибаем темные округлые холмы, пробегаем под мостом старой заброшенной железной дороги, бежим вдоль реки, поднявшейся после оттепели. Но я начинаю прихрамывать, и мой шаг снова замедляется, как я ни стараюсь игнорировать боль в связке под коленной чашечкой. Рики смотрит на часы.

— Если хотим успеть вернуться засветло, надо поворачивать, — говорит он.

Я пытаюсь возразить, но он прав, и мы нехотя разворачиваемся и бежим обратно в гостиницу. Чуть позже Джимбо догоняет нас, и мы завершаем пробежку на фоне догорающего заката, когда вдоль улиц зажигаются гроздья фонарей. Джимбо пробежал намеченную «десятку» и рассказывает нам о водопаде, который он увидел за поворотом реки и до которого мы не добежали всего одну милю. Рассказ о водопаде впечатляет, но нам с Рики так и не удастся добежать до того места, откуда он виден.

Они начали кричать еще до нашего приезда. Крики сопровождали нас все время, пока мы работали. Наверное, они продолжались и после нашего отъезда.

Это были не просто крики. Это были душераздирающие вопли отчаяния, сменявшиеся рыданиями, приступами рвоты и новыми воплями.

Толпы, спонтанно собиравшиеся на местах взрывов и терактов, обычно состояли большей частью из мужчин в длинных арабских рубахах и мягких кожаных туфлях без каблуков; их лица выражали озабоченность и недоверие. На этот раз мы увидели совсем другую толпу. Узкая улочка отделяла воронку, образовавшуюся от взрыва второй бомбы, от небольшой группы женщин. Их истошные вопли слились в сплошной гул, который не смогла бы перекрыть никакая толпа мужчин. К крикам женщин добавлялся плач детей, которых те, как водится, привели с собой. В основном это были маленькие дети; они стояли босиком в лужах крови и сточных вод. Был среди них один мальчуган — на вид лет двенадцати, не больше, — который, едва мы появились, уставился на наш бронированный вездеход с нескрываемой ненавистью и презрением. Мужчины из толпы никогда не смотрели нам в глаза, даже если мы с ними заговаривали. Мальчишка же не сводил с меня глаз, смотрел не мигая, будто хотел просверлить взглядом кевлар, сталь и плоть, чтобы увидеть, что подо всем этим кроется.

От взрыва огромной силы, разрушившего пол квартала, почернели даже жалкие деревца. Главная мишень террористов, — полковник-курд, командовавший отрядом полицейского спецназа, — как ни странно, остался жив. Когда начиненный взрывчаткой автомобиль, за рулем которого сидел террорист-смертник, подъехал вплотную к его дому, полковник все еще находился внутри. Телохранители, заехавшие за полковником с утра, чтобы отвезти на работу, поджидали его на подъездной аллее рядом со служебной машиной. От машины мало что осталось. Внутренности телохранителей мы нашли на крыше одного из домов метрах в четырехстах от места взрыва.

Ступня тогда еще не лежала в коробке. Это будет позже.

Иракская полиция, прибывшая раньше нас, даже не пыталась сдерживать обезумевших людей, которых с каждой минутой становилось все больше — горожане толпами стекались к месту происшествия, чтобы отыскать и забрать останки своих близких, а когда это удавалось, тут же начинали их оплакивать. Какие улики мы могли найти в такой неразберихе? Вдобавок ко всему, не успели мы осмотреть остов машины террориста, как ее погрузили на эвакуатор. Я был в отчаянье. Иракские полицейские что-то истерично кричали нам, размахивая руками, но без переводчика мы мало что понимали. Сам полковник уже отбыл в полицейское управление, чтобы заняться планированием карательной операции против устроивших теракт арабов. При этом стоявшие поодаль женщины ни на минуту не переставали пронзительно кричать и причитать.