Долги предков

Волшебник развел руки в стороны. Повинуясь хозяину, жидкий сине-желтый огонь с ревом помчался в сторону Д'Хары, набирая скорость. Пересекая реку, он вырос подобно разъяренному клубку сверкающих молний, зловеще и гневно завывая, отражаясь от сверкающей поверхности воды тысячами ярких искр.

Огонь волшебника промчался над вырастающей зеленой стеной, слегка зацепив ее верхний край. В месте соприкосновения зеленое пламя всколыхнулось, несколько языков, затронутых огнем волшебника, отделились от стены, и последовали за ним подобно дыму. Смертельная смесь с ревом скрылась за горизонтом, куда неподвижно смотрели все люди, пока даже след от огня не исчез вдали.

Когда бледный и вымотанный Зедд повернулся к остальным, Эбби вцепилась в его балахон.

— Зедд, прости. Мне не следовало…

Он прижал палец к ее губам, заставляя ее умолкнуть.

— Тебя кое-кто ждет.

Волшебник наклонил голову. Эбби обернулась. Позади, в камышах, стоял Филип и держал за руку Яну.

Эбигейл задохнулась от нахлынувшей радости, когда на лице мужа появилась такая знакомая улыбка.

С другой стороны от него стоял ее улыбающийся отец, одобрительно кивая. Раскинув руки, Эбби побежала к ним. Лицо Яны сморщилось и она спряталась за спину Филипа. Эбигейл упала возле нее на колени.

— Это мама, — сказал Филип Яне, — просто у нее другая одежда.

Эбби поняла, что Яна испугалась ее красной кожаной формы, и засмеялась сквозь слезы.

— Мама! — закричала Яна, увидев ее улыбку.

Эбигейл схватила дочь, засмеялась и прижала Яну к себе так крепко, что малышка протестующее пискнула.

Эбби почувствовала ласковое прикосновение Филипа на плече, встала и обняла его, не в силах говорить из-за слез.

Отец положил руку ей на спину, утешая, а она сжала ладонь Яны.

Зедд, Делора и Мать-Исповедница проводили их вверх по холму, на вершине которого ждали остальные. Там стояли солдаты, большей частью офицеры, и Эбби даже кое-кого узнала: несколько человек из Эйдиндрила и волшебника Томаса, стоявшего вместе с недавними пленниками.

Среди освобожденных были и жители Кони Кроссинг — люди, которые не испытывали уважения к Эбби, дочери колдуньи. Но это был ее народ, земляки, люди, которых она так хотела спасти.

Зедд положил руку на плечо Эбби. Та с потрясением заметила, что его волнистые каштановые волосы теперь стали белее снега.

Она и без зеркала знала, что ее волосы стали такими же после того, как они с волшебником побывали за пределами царства жизни.

— Это Эбигейл, дочь Хельзы, — обратился к собравшимся волшебник. — Именно она пришла в Эйдиндрил, чтобы просить у меня помощи. И хотя она не владеет магией, именно благодаря ей вы обрели свободу. Она любит вас настолько, что решилась молить меня о вашем спасении.

Филип обнимал Эбби за талию, а та, сжимая ладошку Яны, взглянула на волшебника, затем на колдунью и улыбающуюся Мать-Исповедницу.

Эбигейл подумала, что это бессердечно с ее стороны, ведь дочь Зедда совсем недавно убили прямо у них на глазах.

Она прошептала это слишком громко.

Улыбка Матери-Исповедницы стала шире.

— Ты забыла? — спросила она, склонившись к Эбби. — Помнишь, я говорила, как мы его называем?

Растерянная из-за всего происходящего Эбби никак не могла сообразить, о чем говорит Мать-Исповедница, и призналась, что ничего не понимает. Тогда Мать-Исповедница с колдуньей повели ее за собой мимо могилы, в которую Эбигейл вернула череп матери, и вошли в дом.

Мать-Исповедница осторожно толкнула дверь в спальню, и Эбби, не веря своим глазам, уставилась на дочь Зедда.

Та по-прежнему спала на кровати.

— Ловкач, — произнесла Мать-Исповедница. — Я говорила, что мы называем его Ловкачом.

— Не слишком-то лестное прозвище, — проворчал Зедд, приближаясь к ним.

— Но… Как? — Эбигейл прижала пальцы к вискам. — Я не понимаю!

Зедд протянул руку, и Эбби только сейчас заметила неподвижное тело сразу за дверью. Мариска.

— Когда мы приехали, ты показала мне комнату, — сказал Зедд, — а я оставил здесь несколько ловушек для недоброжелателей. Старуха была убита, поскольку пришла с намерением выкрасть мою спящую дочь.

— Значит, все это было иллюзией? — спросила оторопевшая Эбби. — Почему ты пошел на столь бессердечный поступок? Как ты мог?

— Я — объект мести, — объяснил волшебник. — И я не хочу, чтобы моя дочь заплатила ту же цену, что и ее мать. Заклинание убило старуху, которая собиралась навредить моей дочери, и я использовал ее облик, чтобы обмануть врагов, которые знали, что она служит Анарго. Я дал им увидеть то, чего они ожидали, убедил, а затем напугал и заставил бежать, бросив пленников. Я наложил чары кажущейся смерти, чтобы люди подумали, будто видят смерть моей дочери. Теперь враги считают, что она мертва, и у них нет причин охотиться за ней и пытаться причинить вред. Я пошел на это, чтобы обезопасить ее.

Колдунья сердито посмотрела на него.

— Будь это не ты, Зорандер, или действуй ты по иной причине, тебе пришлось бы отвечать перед судом за такую сеть, как чары кажущейся смерти! — Ее строгое выражение сменилось улыбкой. — Отличная работа, Первый волшебник!

Снаружи толпились офицеры, желающие узнать, что случилось.