Долги предков

Эбигейл осознавала, что люди выбираются на берег, относящийся к Срединным землям, и бегут, а сразу за ними — Мать-Исповедница и колдунья. Они исчезли в камышах, а потом Эбби вновь увидела их вдалеке, за высокой травой. Поднимаясь по склону, они стремились отойти подальше от хлещущей из реки величественной магии.

Окружающий мир загрохотал. Подземный толчок отозвался острой болью глубоко в груди. Звон, как от ломаемой стали, разорвал утренний воздух. Вода бурлила и клокотала.

Горячий пар стремился обжечь ноги Эбби, а воздух побелел от жара. От шума так болели уши, что она зажмурилась. Даже с закрытыми глазами она видела все ту же картину — призрачные фигуры кружились в зеленом воздухе. В ее разуме все смешалось, лишенное смысла. Зеленая ярость пронзила душу и тело.

Эбби почувствовала боль, словно ее разрывало изнутри, задохнулась и открыла глаза. Ужасающая стена зеленого огня отступала от них к противоположному берегу. Потоки воды взмыли, будто ливень шел с земли на небеса. Над поверхностью реки переплетались молнии.

Когда бушующий пожар достиг дальнего берега, земля под ним раскололась на части. Волны фиолетового света брызнули из трещин в земле, словно кровь другого мира.

Но, пожалуй, хуже всего были вопли.

Эбби понимала, что кричат мертвые, чувствовала, как ее собственная душа стонет в унисон с криками агонии, заполнявшими воздух. За отступающей зеленой стеной мерцающего огня кружились и метались тени, зовущие, умоляющие, пытающиеся вырваться из мира мертвых.

Теперь она поняла, что из себя представляет эта стена зеленого огня — смерть, которая пришла в царство жизни.

Волшебник нарушил границу между мирами.

Эбби не имела понятия, сколько прошло времени. В объятиях странного света, в котором она парила, не ощущалось хода времени и тем более не было ничего материального.

Ни единого знакомого ощущения, за которое могло зацепиться внимание.

Эбби показалось, что стена зеленого огня остановилась возле деревьев на дальней стороне холма. Деревья, через которые она прошла, как и те, что виднелись за мерцающей завесой, почернели и высохли от прикосновения самой смерти.

Даже трава, над которой прошло это ужасное нечто, казалась выжженной и почерневшей, словно под лучами жаркого летнего солнца.

Пока Эбби глядела на стену, та потускнела. Если смотреть внимательно, казалось, что она колеблется, то появляясь, то исчезая из вида. Иногда стена глянцево светилась зеленым, как расплавленное стекло, а порой выглядела лишь бледной тенью, словно повисший в воздухе туман.

Она растягивалась в обе стороны. Яростная стена смерти пересекала мир живых.

Эбби осознала, что снова слышит шум реки, спокойное, привычное журчание, плеск волн и бормотание воды — звуки, знакомые с самого детства, на которые она обычно не обращала внимания.

Зедд спрыгнул с камня, взял Эбби за руку и помог спуститься. Та крепко вцепилась в него, чтобы побороть дурманящие ощущения, кружившиеся в голове.

Волшебник щелкнул пальцами, и камень, на котором они только что стояли, подпрыгнул, заставив Эбби задохнуться от страха. В тот же миг, столь короткий, что она засомневалась, успела ли что-нибудь рассмотреть, Зедд поймал камень. Тот стал совсем маленьким, меньше яйца. Волшебник подмигнул Эбби, засовывая его в карман.

Ей подумалось, что его подмигивание — самая странная вещь, которую она могла вообразить, даже более странная, чем валун, который превратился в камешек и сейчас лежал в его кармане.

На берегу их ждали Мать-Исповедница и колдунья, которые взяли ее за руки, помогая выбраться из воды.

Делора выглядела мрачной.

— Зедд, почему она не движется?

Эбби это показалось скорее обвинением, чем вопросом. Что бы это ни было, Зедд не ответил.

— Зедд, — пробормотала Эбби, — мне так жаль. Это я виновата. Мне не следовало оставлять ее одну, нужно было присмотреть за ней. Прости.

Волшебник едва ли слышал ее слова, глядя в сторону стены смерти на другом берегу реки. Он провел пальцами с длинными ногтями вверх по груди, словно призывая что-то изнутри.

Одновременно с резким ударом в воздухе меж его ладоней разгорелось пламя, которое Зедд держал перед собой, словно подношение. Эбби заслонила лицо от жара.

Волшебник поднял бурлящий шар из жидкого огня, который вырастал в его руках, вращаясь и кружась с яростным ревом и шипением.

Три женщины отступили. Эбби доводилось слышать о таком огне. Однажды ее мать прошептала слова: «огонь волшебника». Даже тогда, не видя и не зная, как выглядит пламя, произнесенные шепотом слова матери вызвали в воображении Эбби картину, заставившую ее содрогнуться. Огонь волшебника — отрава, призванная покарать противника. Зедд сотворил не что иное, как огонь волшебника.

— За то, что ты убил мою возлюбленную — Эрилин, мать нашей дочери — и других невинных возлюбленных ни в чем не повинных людей, — прошептал Зедд, — я посылаю тебе, Паниз Рал, этот дар смерти.