Долгие поиски счастья

Девушка медленно повернула голову назад. Перед ней стоял худой, измождённый молодой парень, одетый почти в лохмотья. Черты лица, несомненно, ей были знакомы, но всё же она не узнавала его.

– Вы кто? Откуда вы меня знаете? Почему вы идёте за мной?

– Варюша, да это же я – твой брат Савелий! Неужели ты меня не узнаёшь?

Ну конечно же, теперь она его признала – младшенький братишка Савушка. Она помнила его ребёнком, потому и голос не узнала – его мужского голоса она ещё не слышала. Они обнялись. Но почему он здесь и в таком виде?

Дело в том, что находясь в Двинске, ни Варя, ни Данута не читали объявлений о розыске особо опасного государственного преступника – приличные дамы не читают бумажек на столбах и на заборах. Поэтому они ничего не знали о том, что Савелий сидел под стражей в Двинской крепости. Как и о том, что именно из-за него Филипп был арестован.

– Я бежал… понимаешь, я был в тюрьме, меня посадили, а я сбежал… Помоги мне, я пришёл сюда, чтобы укрыться здесь. В вашем графском дворце меня не найдут. Даже искать не будут.

Ошеломлённая Варя долго не могла прийти в себя.

– Ты был в тюрьме? Что ты натворил?

– Да так, пустяки, – махнул он рукой. – Это была моя ошибка, которую я никогда больше не повторю. Но умоляю, помоги мне! Я специально шёл сюда, к тебе. Ты – моя единственная надежда!

– Но как ты себе это представляешь? – Варя понимала, что не в силах помочь брату. – Я же не хозяйка в этом доме. А граф Собчак никогда не позволит беглому узнику жить в его доме.

– Вот такие у меня родственнички, – обречённо произнёс Савелий. – Ни на кого полагаться нельзя.

Варя, помня, что Данута с некоторых пор в немилости у графа, разумела, что появление сбежавшего арестанта может вызвать ярость у Собчака и дальнейшее развитие событий непредсказуемо.

– Пойми, меня могут выгнать, если увидят тебя, – объясняла она. – Я и тебе помочь не смогу и сама пострадаю.

– Все вы только о себе думаете, никто о ближнем не переживает. Вам неизвестно, какая у меня сейчас душевная боль. Вы только о себе печётесь. А каково мне, как мне дальше жить, куда идти – вам и дела нету.

– Ты же сам виноват, сам себе дорожку выбрал. Я тебя на неё не толкала.

– Хватит меня учить! Только укорять и умеете. Кусок хлеба дать – это вам в голову не придёт, а попрекать, что не тем хотел заработать себе на хлеб – это сколько угодно.

Варя поняла, что брата надо покормить. Она предложила пойти с ней.

Они зашли во дворец с чёрного хода, Варя оставила его у дверей и прошла на кухню.

– Тёть Дусь, есть у нас что-нибудь дать скитальцу? Стоит у дверей, надо бы ему дать что-нибудь, а то он давно в пути, проголодался.

Тётя Дуся сразу же позвала его к столу.

– Пусть сюда зайдёт, я его горяченьким накормлю. Супчик пусть поест.

Савелия провели в кухню, усадили за стол. Евдокия от души подкладывала ему добавки, приговаривая, что в пути надо хорошо питаться.

Когда трапеза была окончена, путник с неохотой поднялся из-за стола и… И тут в кухню вошёл граф Собчак. Видно, ему кто-то доложил, что в доме находится чужой. Он увидел незнакомца и строго спросил:

– Это кто в моём доме?

Варя готова была провалиться сквозь землю. Она знала, что граф её недолюбливает. Теперь, когда он узнает, что её родной брат – сбежавший из тюрьмы колодник, выгонит немедленно. И перед тётей Дусей неудобно – выходит, обманула её. Теряя слова, она попыталась что-то сказать:

– Это… это мой братец младший, Савушка.

– Кто его сюда впустил? Почему он такой оборванный?

– Он сейчас уйдёт, – поспешила заверить хозяина Варя.

– Ты кто? Как ты посмел войти в мой дом? – Собчак тряс Савелия за шкирку. – Я тебя сейчас в полицию сдам!

– Мне нельзя в полицию, – попробовал отбиться нежданный гость.

– Это ещё почему? Ну-ка, признавайся, – и граф обратил выразительный взгляд на Варю.

Пытаясь выровнять сбивающееся дыхание, она, поправляя складки на форменном платье горничной, произнесла, не узнавая своего голоса:

– Он из тюрьмы сбежал.

Тётя Дуся охнула и всплеснула руками. Анджей Собчак уже представил, как он сдаёт полиции беглого преступника и получает за это заслуженную награду. Он перевёл тяжёлый взгляд на Савелия и на всякий случай поинтересовался:

– Что ты натворил?

– Я это… против царя. Мы царя хотели скинуть…

Он уже приготовил покаянную речь о том, что более никогда, ни-ни, никаких свержений самодержавия, но граф вдруг опередил его.

– Против царя, говоришь? – как истинный поляк, он ненавидел русское самодержавие, а царя вообще считал личным врагом – ведь он, польский шляхтич, должен ему служить и покоряться.

– Оставайся в моём доме, – барственно похлопал он Савелия по плечу. – Отныне ты будешь под моей защитой.

Он приказал позвать пани Ванду. Когда та явилась, он распорядился:

– Пристрой этого молодого человека. Найди ему работу в поместье и крышу над головой. А ты молчи о своих «подвигах», а то длинные языки приведут сюда жандармов.

Адам осторожно прикоснулся губами к плечику Малгожаты, потом – к её нежной шейке, где под его губами билась тоненькая жилка.