Долгие поиски счастья

– Какая ты дивная и притягательная! – прошептал он со срывающимся дыханием. – И кожа у тебя мягкая и бархатистая…

Он опустился губами чуть ниже.

– Какая у тебя красивая грудь, – сказал он.

Малгоша, словно ожидая этих слов, тут же, будто невзначай, проронила:

– Моя грудь будет ещё красивее, если на ней будет бриллиантовое колье.

– Нет! Для мужского глаза женская грудь прекрасна именно обнажённая, откровенная, безо всяких прикрас.

«Вот болван! Тупой мужлан», – со злостью подумала Малгоша. Он не понял намёка.

Аист принёс в дом Собчаков маленькую девочку. На следующий день после этого события граф вошёл в комнату Дануты. Он сел напротив её постели. Оба молчали, говорить им было не о чем. Каждый ждал, что говорить начнёт другой.

– Ну что, дорогая супруга, – первым заговорил граф, – поздравляю с рождением нашей доченьки. Надеюсь, она принесёт долгожданный мир в нашу семью. Я снимаю с тебя домашний арест. Отныне ты можешь выходить за пределы дома. Но без детей! – он выразительно поднял указательный палец. – А за дочь я хочу преподнести тебе подарок.

Он взял жену за руку, другой рукой достал из кармана и надел ей на палец золотое кольцо с бриллиантом в двенадцать карат. Вообще-то, он хотел заказать ювелиру камень побольше, но подумал, что Данута всё-таки провинилась перед ним, поэтому обойдётся и таким.

– Будем считать, что я простил тебя, – сказал он, не отпуская её руки. Потом добавил: – наполовину.

Это чтоб не расслаблялась и помнила, что гнев его страшен. И не вздумала искать своего ненаглядного.

Девочку назвали Златой. Анджей Собчак понимал, что именно этот ребёнок примирил его с женой и принёс умиротворение в их семейство. Поэтому дочь стала его любимым ребёнком, он уделял ей много времени, тетёшкался с ней – впервые за все годы отцовства. Это дитя получило отцовского внимания больше, чем все остальные дети графа Собчака, вместе взятые. Теми он вообще почти не интересовался.

И только Варя, одна-единственная душа на всём белом свете, знала тайну своей госпожи: Злата была дочерью Вариного брата Филиппа.

– Отец тебя недооценивает, – говорила Малгожата Адаму. – Он не допускает тебя к семейным делам и запрещает тебе быть собой. А ведь ты уже не маленький, ты имеешь право делать то, что хочешь.

Она намекала ему на его игорные страсти. Угрозы отца подействовали, он перестал играть. Он сумел подавить в себе тягу к зелёному сукну – так ему казалось. Когда Малгожата стала подталкивать его к тому, чтобы он делал то, что хочет – первым его желанием было увидеть партнёров по игре. Адам даже не заметил, что вновь попал в тенета игры.

А Малгожата тем временем не дремала. Она знала, что Данута не любит пасынка, а это означало, что надо было найти ещё и падчерицу Еву – дочь Каролины, водворённой назад в монастырь. Уж тогда Данута и вовсе с ума сойдёт от бешенства. И пусть они за наследство глотки друг другу перегрызут.

Малгоша не раз ездила на поклонение святым мощам в монастырь, где находилась Каролина, а ныне – сестра Тереза, содержавшаяся под особым надзором после побега. Она пообещала ей, что найдёт девочку, нужны лишь хоть какие-то зацепки – куда её могли отдать. Сестра Тереза, оглядываясь по сторонам (ведь ей не разрешали общаться ни с кем), шептала, что ей ничего о том неизвестно.

Тут мог помочь только Казимир Полонский. Ему Малгоша пообещала, что вернёт Адама за игорный стол – он так легко и много проигрывал, что его отсутствие очень сказывалось на других игроках.

– Я хочу, чтобы он снова сел играть, – поставил условие Казимир. – Он самоуверенный глупец, молокосос, считает себя равным нам, опытным игрокам, а потому проигрывает большие деньги. Папа его усердно оплачивает все долги. Нам такие олухи нужны.

В обмен на это Казимир обязался найти Еву. Для этого требовалось немного – некоторое количество денег для матушки-настоятельницы. Она наверняка должна знать, кому тогда отдали новорождённую девочку.

Получив долгожданную свободу, Данута сразу попросила Варю найти ей хорошую вещунью. Она очень хотела знать, что происходит с Филиппом, но другого способа для этого у неё не было.

Варя разузнала, что есть в Варшаве некая пани Беата, которая гадает, вызывает духов, видит будущее. Вот к ней-то они и направились промозглым ноябрьским днём.

Данута оделась во всё чёрное, чтобы, насколько это возможно, скрыть свою персону. Она высоко подняла воротник пальто и одела шляпку с чёрной вуалью. Лица практически не было видно. Так, она надеялась, её никто не узнает.

Они прибыли к гадалке под вечер, когда на небе уже вспыхивали первые звёзды. В комнате ворожеи было абсолютно темно, даже окна были задрапированы чёрной тканью, и лишь свечи горели на её столе, скудно освещая пространство. Когда глаза привыкли к темноте, Варя стала различать очертания разных магических приспособлений в комнате. Но больше всего привлекал внимание хрустальный шар.